— Как она? — наверняка этот вопрос был сейчас некстати, но парень об этом не подумал.
— Ммм, надо же, с каких хоть пор тебе стало не плевать на её здоровье, — пробурчал Рубен.
— Мне никогда не было на неё плевать!
— Да ладно? А бросил ты её просто потому, что таким образом хотел показать свою заботу?!
— Были веские причины моего отсутствия!
— Ха, конечно, бросить её ради, как ты сам выразился, свободы — это очень веская причина… — в ответ ни услышав ничего, Рубен продолжил своё нравоучение. — Если уж до сих пор за чужими юбками не набегался, то нафиг было издеваться над ней, давно бы ушёл на все четыре стороны, но нет. Ты сначала захотел поиграть на её чувствах, а когда тебе это надоело, ты свалил. Да и ладно бы просто свалил, нет, ты решил добить её до конца своей «душевной» запиской. Тоже мне, блять, писатель недоделанный.
— Какая «записка»? Ты вообще о чём?
— Значит вот как… ну хорошо, — рявкнул мужчина, и когда они остановились на очередном светофоре, он достал из внутреннего кармана куртки какой-то сложенный листок бумаги. — На, освежи свою память! — сказав, просто сунул эту записку прямо парню в лицо.
Голден недовольно прорычал, не понимая, с чего вдруг тот на него так взъелся. Но всё же раскрыв ту самую слегка уже потрепанную записку, он начал её читать. Текст был маленький, поэтому чтение не заняло много времени, но Золотой сидел и продолжал из раза в раз перечитывать, не веря тому, что видел, ведь эта записка была написана от его имени, а, значит, Хелен это читала. И тогда в последний раз пройдясь глазами по этим буквам, медведь выронил эту бумагу из рук и схватился за голову.
Рубен что-то ему говорил, возможно, читал нотации, но парень совершенно его не слышал, не до этого. Только сейчас Голден понял, какого было девушке весь этот месяц. Он знал, что она плакала, ей было плохо, и думал, что после такого она наверняка его ненавидит, и уж точно не захочет больше видеть. Предатель — промелькнуло в его голове. Да, может парень и не виноват в своём исчезновении, но он винил себя, что просто бездействовал весь этот месяц. Пока девушка тихо страдала и верила в то, что парень её обманул, просто пользовался ею, как наивной дурочкой, а потом ушёл, но что всё это время делал этот аниматроник… ничего. Он просто нарезал круги по пиццерии, скучал, но бездействовал, всё надеялся на кого-то, верил тем, кому не должен был, а ведь надо было спешить, может сейчас бы она не оказалась в больнице.
— Может всё же скажешь, что с Хелен? — попросил Голден каким-то погрустневшим тоном. Рубен, прекратив свои нравоучения, смысла всё равно в них нет, посмотрел на парня и сам как-то успокоил свой гнев.
— До сих пор без сознания, врачи причину не могут найти, но говорят, что ребенок в порядке…
— Ребенок? В смысле?! — резко перебил его Голден. А Рубен только засмеялся, видно понял, что тому ничего не известно.
— В прямом. Или ты думал, что ваша ночная, кхм, деятельность пройдет без последствий? — мужчина продолжал смеяться над тем, кто сейчас сидел рядом с широко открытым ртом.
— Она беременна? — медведь задал вопрос сам себе, до сих пор не веря в это.
— Ха-ха, с запоздалым сюрпризом тебя, папаша, — сказав, мужчина как-то ободрительно постучал парня по плечу и продолжил смотреть на дорогу.
Голден же продолжил сидеть, смотря в одну точку, и не знал, что делать: то ли прыгать от радости, то ли застрелиться от стыда и ненависти к себе. Теперь совесть грызла его душу в трижды сильнее. От этого «сюрприза» весь мир будто перевернулся сейчас с ног на голову. Сколько всего вертелось в его голове, сколько мыслей, сколько чувств, а самое главное сейчас было это поганое ощущение чего-то плохого, он уже понимал, что с девушкой произошло что-то очень не хорошее, и ещё неизвестно, чем всё это закончиться. Не зря же его заяц торопил и говорил, что у него мало времени.
Оставшиеся полтора часа поездки до областного города они провели в тишине, хотя Голден даже и не заметил, как прошло время, ведь он полностью ушел в свои мысли, до сих пор виня себя в том, что девчонка сейчас оказалась в весьма не лучшем месте. Так же для медведя незаметно прошли и следующие два часа, когда они уже сидели в приёмной нужной больницы. Дальше ведь никого не пускали, кроме врачей. И пока Рубен успел побазарить со всей мужской половиной сотрудников, что работали здесь, Золотой просто сидел на лавке и уставился в пол. Как же было страшно, как он боялся, что всё в один момент может закончиться, но с плохим финалом, и кто будет в этом виноват? Он сам, ведь нужно было спешить.
Вскоре в приёмную зашел очередной мужчина в белом халате и подошел к тем, кто уже сидят здесь два часа, ожидая узнать подробности. И вот между Рубеном и врачом снова завязался спор, который они начали ещё по телефону в машине. Голден, конечно, не слушал этот бесполезный разговор, ему было достаточно того, что оказывается, посетителей не пускают дальше. С одной стороны это и правильно, но он грустил от того, что не сможет её увидеть. Вдруг в порыве ярости врач случайно сказал, в какой палате и на каком этаже она была. И эта информация тут же кардинально поменяла его планы, больше парень не собирался просто сидеть и ждать. Он быстро поднялся и подошел к стене, на которой висел план эвакуации в случаи пожара, то есть вся схема здания. Кое-как сориентировавшись и поняв, где эта палата находится, Голден спокойно вышел на улицу.
И вот, он сейчас стоял перед закрытым окном нужной ему комнаты. И тогда, покрутив головой и выяснив, что вроде никто его не видит, Голден воспользовался своей способностью. Секунда и он уже в белой, чистой палате с запахом медикаментов. Осмотревшись, Золотой замер, ведь наконец-то нашел её. Хелен лежала на кровати недалеко от него с большим количеством разных проводов и трубок, а рядом стояла странная аппаратура, которая без перебоя издавала надоедливое пиканье. К счастью для него, в этой палате больше никого не было, а то могли быть проблемы. Парень же, набравшись смелости, слегка улыбнулся тому, что наконец увидел её, подошел к кровати и сел с краю. Девушка еле дышала, а кожа была слегка бледная и не такая теплая, как раньше, казалось, что уже не живая, но это не так, пока. До чего же он её довел.
— Хелен… — каким-то скулящим голосом произнес Голден и докоснулся до её лица рукой, тихонько водя пальцем по её пухленьким щечкам. Он был рад, что девушка следила за собой и малышом и не устраивала никаких глупых голодовок.
Настала тишина, только продолжал пикать этот странный аппарат, а Золотой продолжил сидеть рядом с ней, надеясь на лучшее.
Прошло два дня. Пожалуй, для Голдена это были самые худшие два дня. Он постоянно сидел с ней, прятался только тогда, когда в палату зайдет кто-нибудь из врачей или медсестер, ждал хоть какие-нибудь улучшения, но с каждым разом становилось все хуже и хуже. Девчонка стала бледная, кожа холодная, и еле-еле дышала, в общем уже балансировала на грани жизни и смерти. Но никто не знал, что происходит. Все проверки и разные анализы оказывались в норме, ребенок здоров, но врачи до сих пор не могли определить причину. Связывались даже со столичными больницами, а там только разводили руками, мол не знаем, таких ситуаций не было.
Как и все, Голден так же не мог ничем помочь, почему-то только сейчас ему стало казаться, что девушка заболела не просто так, чувствовал, что надо сказать «Спасибо» за эту напасть одному из своих старых друзей, но кому именно, кто решил так скрысятничать, парень не знал. Не знал да и помочь не мог, он был совершенно беспомощным в данной ситуации. И пока девушка умирала, а вместе с ней и их ребенок, Голден продолжал снова сидеть и бездействовать. Он ненавидел себя, ведь буквально на его руках умирает его возлюбленная, а он ничего не делал, просто надеялся, опять надеялся, что кто-нибудь за него все сделает. Но что он, собственно, мог сделать? Конечно, ничего, но мог снова пойти наперекос своей гордости и просить помощи у того, от кого думал, что избавился. Но не как не мог решиться. Он и так унижался перед зайцем, что напрочь стирает его принципы, а теперь снова стоять на коленях и молить о помощи, показывая свою бесполезность? Очень сложный у медведя выбор, хотя и шанса, что тот окажет милосердие, тоже был катастрофически мал.