— Когда ты сказал, что специально позволил себя убить, то есть тогда у тебя был уже план? — вслух говорил Голден свои мысли.
— Все это началось раньше, чем ты думаешь… правда веришь, что Марионетка одна была способна сделать тебя человеком? — усмехнулся Найтмер, и в тот же момент парень удивленно уставился на него.
— Всё это ты спланировал ещё давно? Моё становлением человеком, возвращение обратно, даже помощь сейчас — это всё было в планах?! — удивленно крикнул Золотой. Кошмар молча улыбнулся.
— А ты все же не такой тупой, хоть и не с первого раза, но все равно догадался, — смеялся он, а Голден снова недовольно ворчал, эти оскорбления его бесили, только ничего поделать он не мог, этого «самого умного» не переубедишь, впрочем, как и его самого.
— А не хочешь ли ты сказать, что Хелен тоже была частью твоего плана? — не веря сам себе, спросил Золотой. Кошмар снова посмеялся, но видно все равно решил продолжить их дружеский диалог, когда ещё такой шанс выпадет.
— Всё, что случилось с тобой за эти полгода, я продумывал не один год, мой план был идеальным, но вот я не учел эту девчонку. Сначала я её ненавидел, хотелось убить, пока окончательно всё не рухнуло, ну, а теперь я даже ей благодарен, из-за неё мне не пришлось тебя уговаривать, ты сам прибежал за помощью, как удобно, — говорил он, но до сих пор продолжал смеяться. Голден был рад его заявлению, хоть что-то у черного пошло не так.
Вскоре они дошли до ворот нужного гаража, и Найтмер стал отпирать замки с такой скоростью, как будто там скрывалось что-то очень важное.
— И куда ты собрался, — полюбопытствовал Голден, когда увидел, что за ржавыми воротами скрывался черный мотоцикл марки «Jawa» в очень даже не плохом состоянии.
— Хочу посетить тут одного человечка, десять лет уже лапы чешутся, чтоб с ним… поговорить, — ответил Найтмер, замявшись на последнем слове, но Золотой прекрасно понял, что означает это его «поговорить». Черный наконец-то с широкой улыбкой вывез свою «ласточку» на дорогу и стоял, оперевшись о стену, чистил свой шлем, чтоб тот прям блестел. Тем временем Голден стоял рядом и думал, что же дальше. Он смотрел на своего брата с какой-то ненавистью, но никогда ему ничего не говорил. У них такие странные отношения, каждый ненавидел другого, но никто из них не мог убить своего брата, даже когда так хотелось. «Надеюсь, мы больше не увидимся» — прорычал про себя Золотой. Как будто Кошмар прочел его мысли и в тот же момент исподлобья глянул на него, парню снова стало немного страшновато.
— Не бойся, ещё увидимся… — ответив, Найтмер с улыбкой посмотрел на него, а в глазах снова алое безумие, — в твоих кошмарах, — закончив, черный начал смеяться, от его смеха Голдену все равно было страшно, пусть он слышал это и не раз. Но вскоре успокоившись, брат надел свой шлем и залез на мотоцикл.
— Голден, — он снова повернулся к парню, приподняв стекло от шлема, — ты подыхать только не вздумай, пока я не нашел способ отвязаться от тебя, — сказав, Найтмер подмигнул ему и, снова смеясь, тронулся на всех скоростях вперед, оставя брата в полном недоумении.
Голден стоял шокированный и уставший от всех этих сюрпризов, хотелось, и вправду, поверить, что никаких гостей из прошлого он больше не увидит, но как бы это красиво не звучало, верилось очень слабо. Его навряд ли когда-нибудь оставят в покое. Но наконец-то, убрав все лишние мысли, он вспомнил о девчонке, и понял, что сейчас начнется самое сложное, надо каким-то чудом убедить её в его невиновности, только Золотой не знал как. Но и размышлять он тут долго не собирался, парень посмотрев на дорогу быстро ринулся бежать, не зная совершенно этого города, но откуда-то зная путь до больницы, он бежал в правильном направлении.
Уже десять часов, когда-то летом солнце бы ещё святило во всю, но теперь на улицах уже стоял мрак. Только уличные фонари освещали это всё дело. Рубен сидел в своей машине, которая была припаркована недалеко от территории больницы, готовясь ко сну. Уже почти неделю он отирался здесь, даже домой не ездил, боялся оставить девчонку без присмотра, вдруг чего понадобиться. Он сидел о чем-то думал, как вдруг по лобовому стеклу кто-то постучал. Увидев знакомого, мужчина чуть удивился, но все же открыл соседнюю дверь и пустил парня во внутрь. Голден залез в машину и некоторое время просто сидел, пытавшись согреться, сейчас уже достаточно холодно почти по-зимнему, а на нем до сих пор легкая летняя одежда.
— А я думал, что уже снова свалил, — посмеялся Рубен, смотря на него, и включил печку, чтоб парень побыстрей согрелся.
— Ну что, ей лучше?
— Намного, если завтра состояние не изменится, то уже выпишут, — от заявления водителя Голден вздохнул с облегчением, хотя бы этот черный его не обманул.
— В какой она палате? — резко спросил Золотой, чем вызвал большое удивление
— А тебе зачем?
— Навестить хотел.
— И каким же образом? Забыл? Дальше приемной тебя все равно не пустят.
— У меня есть свой способ.
— Как бы этот «способ» хуже бы ей не сделал.
— Не бойся, не сделает. Ну, так в какой?
— В 87-ой, — сдался Рубен, смысл с этим «Гудини» спорить. Голдена аж передернуло от такого сочетания этих двух цифр. Но все же, не став больше тут рассиживаться, парень вылез из машины и пошел прогуливаться по территории больницы, вспоминая схему здания и искав нужное окно.
О состоянии пациентки твердили многие больницы города, да и не только этого. Странная, неизвестная болезнь, которая чуть не довела её до могилы, как вдруг тут же не менее странное исцеление. Но саму девушку совершенно не волновали эти сплетни, ей сказали, что и она и ребенок здоровы, а больше ей знать и не требовалось. Вот и сейчас, когда ей сказали, что завтра выпишут, Хелен никак не отреагировала, а какая разница, сидеть в одиночестве здесь или дома. Конечно, она знала, что Рубен все это время сидел внизу и ждал её выписки, но её это не успокаивало, как бы она ни хотела, но этот человек не сможет унять боль на сердце, пожалуй, уже никто не сможет. И вот, сейчас вечером, когда её соседка по палате крепко спала с улыбкой на лице, конечно, её дома хотя бы кто-то ждет, а Хелен тем временем лежала на кровати и читала какую-то книжку. Она никогда не любила художественную литературу, но сейчас это единственный способ отвлечься от мыслей о завтрашнем дне и возвращении домой. Девушка читала, иногда останавливалась, чтобы вытереть новую порцию слез с глаз, но даже не замечала постороннего шума и шорохов. Как вдруг она услышала странный скрип кровати, как будто кто-то сел, тогда девушка убрала книгу и застыла в ужасе. Перед ней сидел тот, который бросил её, ушел, но теперь он был тут. Как же ей хотелось, чтоб он был только галлюцинацией, не более того, но нет, он реален. То же лицо, те же волосы, те же золотые вечно дрожащие уши и те же фиолетовые глаза, которые раньше заставляли её улыбаться, а теперь, наоборот, только плакать. Голден сидел и продолжал смотреть прямо на неё, как он был рад, что сейчас с ней всё в порядке, но как объяснить ей всю эту ситуацию, чтоб помириться, он не знал.
— Зачем ты вернулся? — испугано спросила она, а с каждым разом слез в её голубых глазах становилось всё больше, она надеялась, что он больше не появится, но теперь он здесь, и ей так больно.
— Хелен… — мягко сказал парень и протянул к ней руку, но девушка только громче заплакала.
— За что? Что я тебе плохого сделала? Почему ты снова и снова делаешь мне больно?! — уткнувшись лицом в одеяло, она продолжала плакать, даже не собираясь успокаиваться. Голден сидел с опущенной головой, что ему сказать, что ему сделать, чтоб она наконец поняла, он не хотел всего этого.
— Я не хочу тебя мучить и никогда не хотел, — тихо проговорил Золотой, как же ему просто хотелось её обнять, пожалеть, успокоить, чтоб больше ничего не выяснять, чтоб всё было как раньше.
— Замолчи! Ты лжешь, ты всегда мне врал, и даже сейчас, — они замолчали, Хелен плакала, ведь за этот месяц она снова привыкла к одиночеству, жила без надежды, что ещё когда-нибудь его увидит, но теперь он вернулся, и она была уверенна, чтоб только поиздеваться над ней. — Голден, пожалуйста… если у тебя осталось хоть немного совести, уйди… прошу… я всегда желала тебе лучшего… поэтому пожалуйста, хотя бы сейчас, хотя бы один раз подумай обо мне, подумай о своём ребенке… прошу, уйди, не делай мне больнее, не делай больно этому малышу, — тихо говорила она со слезами на глазах, пытаясь успокоиться, чтоб только не усугубить ситуацию. Золотой продолжал сидеть, он не уйдет, слишком долго бегал, он добьется своего.