— Стерва, – как обычно приветствовала она меня.
— Шлюха, – с взаимным презрением отозвалась я.
Взобравшись на пятый этаж, я сгрудила пакеты на резиновый коврик и без особой надежды надавила на кнопку звонка. Уже собралась устроиться на ступеньках, как услышала из-за двери недовольное ворчание и щелчки замков. Фух, не могла поверить своему счастью!
Как и ожидала, мама пребывала более в горизонтальном, чем в вертикальном положении. Боже мой, опять этот замасленный халат с мокрыми от пота подмышками. Как же она меня порой бесит! Иногда просто ненавижу ее. И каждый день расплачиваюсь слезами за эти непотребные чувства. Я должна все сделать, чтобы выдернуть ее из пьяного болота, а вместо этого только и знаю, что злиться и орать. Ненавижу себя!
Я бросила сумку на тумбу и пронесла пакеты в кухню. Разумеется, пожрать было нечего. Полная раковина грязной посуды, на полу – бутылки и засохшие объедки. Пробралась в санузлы. На полу, в обнимку с унитазом, спал соседушка. Все, у меня больше нет сил! Я не могу так дальше жить. Единственный выход – повеситься!
Матерясь и заливаясь слезами, я пинками разбудила дядьку Генку и вытолкала его в подъезд. Эта скотина, сопротивляясь, умудрилась заехать мне локтем в лоб! Теперь синяк обеспечен. Всхлипывая и икая, я посидела со своим горем на унитазе и принялась разгребать кавардак. Ненавижу этот висящий в воздухе перегар!
Каждый день вымываю все с марганцовкой, брезгуя к чему-либо притронуться, проветриваю и навожу порядок. На завтра – повторение вчерашнего хаоса.
Зло помахав шваброй, я принялась мыть посуду. Потом взялась за готовку ужина.
— Какого фига ты водишь сюда этих забулдыг? – негодовала я, когда мама спасалась минералкой. – Я больше не могу все это терпеть! Пожалей меня хоть раз!
— Не ори, – поморщилась мама, борясь со сном. – Голова болит. А что? Ты целый день на работе. Толик на звонки не отвечает. А твой отец… Мне ведь поговорить не с кем. Так пусть хоть эти несчастные люди меня выслушают да посочувствуют. А где мое вино? Здесь в бутылке еще оставалось…
— Спустила его в унитаз.
Я вздрогнула, получив косую пощечину. Должен был быть подзатыльник, но я не вовремя обернулась. Она никогда прежде не поднимала на меня руку. Теперь и эту грань перешагнула. Нашла повод снова нализаться. О, расплакалась, заметалась! Схватила мой кошелек и бросилась за покупками, чтобы залить горе!
Я повисла на ней, пытаясь остановить. Потом снова сдалась: черт с тобой!
Гремя кастрюлями, швыряя летящие куда попало крышки и пиная дверцу холодильника, я взглянула на стоявшее на подоконнике фото в веселенькой рамке. На ней мы запечатлены счастливым трио. Улыбающаяся мама, лукаво прищурившийся отец и обнимающая их обоих я. Вся былая жизнь выглядит померещившейся грезой. Иногда мне кажется, что той беззаботной девочки Риты никогда и не было. Она успешно завалена булыжниками грязных будней.
Разве думала я, что мне придется краснеть за свою мать? Ненавидеть до ломоты зубов родного отца? Наводить не дающую пока результатов порчу на бывшую подругу?
Нет, та Маргаритка с фото и не мыслила об этом. Не знала, что соседи будут провожать ее жалостливыми и осуждающими взглядами, тыкать каждый раз: «посмотри, на кого похожа твоя мать. Руки опустила, не видишь, что спивается? Надо же что-то делать».
Легко им говорить! Сами бы попробовали что-то сделать. Вечно лезут со своими советами! Ненавижу. Толик на нас забил. Я же одна не могу со всем справляться. Больше надеяться не на кого. На кодирование мать силком не затащишь. Да и с деньгами сейчас дела обстоят хреново. Теперь вот еще Козлиха Филипиздровна вычтет за ящик пива. Опять за коммунальные услуги задолжаю. Только рассчиталась!
Сварганив похлебку, я плеснула себе в тарелку один половник, но к еде так и не притронулась. Бросила ложку, взяла ключи и отправилась на поиски своей бедолаги.
Как и следовало ожидать, она застряла рядом с забулдыгами и жаловалась на жизнь. Ее, оказывается, никто не понимает! У нее депрессия! Ее бросил любимый муж, переехав к молодой любовнице, живущей двумя этажами ниже! А бессердечная дочь над матерью издевается, не желая понимать, как ей сейчас тяжело!
Мне пришлось отвоевывать ее у вставших на защиту соседушек. Привлекая внимание прохожих, сгорая от стыда, я волокла ее к подъезду. Весь двор слышал, как нам тяжело живется и как несправедлива судьба.
С трудом затащившись в квартиру, я усадила ее в коридоре и принялась отмывать сбитые до крови колени. Как же мне хочется уйти из дома! От этой неблагодарной истерички! От соседей и знакомых! Если бы мне было куда идти. Нет, я не могу оставить ее одну. Взять и бросить. Тогда она окончательно пропадет. Я ее временами презираю, но ведь и люблю! Ближе у меня никого нет.