Глава 4
Деннис Макферсон покидает ЛСР чуть позже Лемона и направляется домой. Сперва через Мадди-Каньон, мимо Сигнального холма – это по бульвару, затем дорога идет налево по Ирвин, направо по Ивнингсайд, налево по Морнингсайд, а теперь – до последнего дома по левой стороне; Макферсонам принадлежит половина, выходящая на улицу, а также гараж и навес для автомобилей. Сворачивая по дорожке к навесу, Деннис замечает маленький потрепанный «вольво» Джима, оставленный прямо на улице, и обречено вздыхает – еще один раздражающий фактор, только этого и не хватало для полной коллекции.
Дома Джим и Люси; как обычно, они о чем-то спорят.
– Ты пойми, мама, ведь Всемирный банк дает им ссуды только на выращивание товарных культур, в результате чего они перестают производить то, что нужно для собственного пропитания, не могут больше сами себя прокормить, а затем рынок для товарных культур исчезает, и им остается либо покупать пищу у того же Всемирного банка, либо идти с протянутой рукой, а кончается все тем, что хозяином ферм становится банк.
– Не знаю, не знаю, – качает головой Люси. – А ты не думаешь, что банки просто хотят им помочь? Они поступают очень великодушно.
– Мама, да неужели ты сама не видишь всей подоплеки?
– Ну, не знаю. Банк ссужает деньги почти без процентов. Тебе не кажется, что он практически отдает их за так?
– Конечно, не кажется!
Деннис идет в спальню переодеться, ему не хочется влезать в очередную дискуссию сына и жены. Спорят они бесконечно, Люси – с христианских позиций, а Джим – с псевдосоциалистических, причем оба смешивают серьезные философские проблемы с вопросами повседневной жизни, превращают разговор в какую-то кашу, неразбериху. О Господи. И ведь все – по вопросам, никак их самих не затрагивающим, словно какие-то профессиональные спорщики, переливающие из пустого в порожнее для тренировки, чтобы не терять форму. Сам Деннис ненавидит споры, для него они – нечто вроде словесных драк; ведь при споре неизбежно разъяришься и будешь надолго выбит из равновесия. Такого и на работе более чем достаточно.
Деннис возвращается в гостиную и включает видеостену на последние известия. БИРМАНСКАЯ ВОЙНА ПЕРЕКИДЫВАЕТСЯ НА БАНГЛАДЕШ. Эти двое так и продолжают спорить.
– Прекратите, – говорит Деннис.
Они поворачиваются. Джима ситуация явно забавляет, но Люси расстроена.
– Деннис, – в ее голосе слышны жалобные нотки, – мы же просто разговариваем.
– Ну так и разговаривайте, а не грызитесь.
– Да кто же тут грызется!
Однако Люси капитулирует и начинает собирать на стол, одновременно рассказывая Джиму о прихожанах своей церкви; судя по вопросам Джима, он весьма хорошо осведомлен о делах людей, которых ни разу не видел лет уж десять. Деннис проглядывает новости и выключает стену; завтра в заголовках будет практически то же самое, их только искусно перефразируют, чтобы придать сообщениям хоть какую-то видимость разнообразия. ВОЙНА ПЕРЕКИНУЛАСЬ НА (страну подставьте сами).
Потом они садятся за стол, Люси читает молитву, и они начинают есть. После обеда Джим говорит:
– Э-э, папа, ты прости, пожалуйста, что я тебя отвлекаю, но эта старая машина чего-то сама переходит в правый ряд, хочу я того или нет. Я уж проверял программу, сколько мог, но ничего такого не обнаружил.
– Тут дело не в программе.
– А-а. Вот как. А, э-э… а ты не можешь ее посмотреть?
Ну, теперь понятно, чему обязаны редкой честью. Деннис поднимается и молча выходит. Он раздражен – тем более что деваться некуда; трасса – штука опасная, так что, если отказаться искать неполадку, сказать Джиму: «Научись хоть что-нибудь делать своими руками», опомниться не успеешь, как позвонят из дорожной полиции с сообщением, что машина этого идиота отказала и он разбился в лепешку, а тогда уж – кусай локти, что не захотел заниматься этой чертовой починкой. Поэтому Деннис заводит машину в гараж, ставит на пол сильный фонарь и начинает снимать кожух переключающего механизма.
Джим тоже идет в гараж, садится рядом, на пол, и смотрит. Деннис лежит под машиной на скользящем поддоне, ездит взад-вперед, складывает все винты в одно место, чтобы не потерялись, проверяет магнитные функции всех контактов механизма… Ну да, так и есть. Два вышли из строя, еще два дышат на ладан, в результате чего управляющий сигнал передается направо, чем все и объясняется. Краткий миг торжества по случаю разрешения маленькой загадки, в которой, правду говоря, и нет ничего такого уж загадочного. Тут бы любой разобрался. Что возвращает мысли к Джиму. И снова поднимается раздражение – ну чего, спрашивается, сидит тут, весь ушел в какие-то свои мысли и даже не пытается хоть чему-нибудь научиться, а ведь без машины этой он был бы как без рук, на ней же вся его жизнь построена. Деннис тяжело вздыхает.
– Ты думаешь что-нибудь насчет настоящей работы? – спрашивает он, заменяя дефектные детали запасными (своими собственными, а они, кстати сказать, стоят совсем не дешево).
– Да, пробую найти.
Старая песенка. Да и к какой, собственно, пригоден он работе? Сколько лет посещал колледж, но так и не научился делать ничего настоящего. Конторская работа, немножко преподавания в вечерней школе… неужели он ни на что больше не способен? Деннис плотно заворачивает винт. Ну так что же умеет Джим? Ну… он умеет читать книги. Да, уж книги-то он читает. Но Деннис тоже умеет читать книги. Чтобы научиться этому, совсем не обязательно ходить в колледж шесть лет. Вот только непонятно, чего это ради должен он после одиннадцатичасового рабочего дня лежать на спине и чинить своему сыночку его машину.
Пусть хоть немного поможет.
– Послушай, возьми этот контакт, подлезь сверху и вставь его вот в эту щель.
– Сейчас, папа.
Джим обходит открытый капот машины – заслоняя при этом свет стоящего на полу фонаря – вытягивает руку с зажатым в пальцах контактом и наклоняется.
– Ну вот, сию секунду… ой!
– Что там у тебя?
– Уронил. Но я видел, куда он залетел, это между мотором и распределителем, один момент… – Он наклонился еще сильнее, пытаясь перегнуться через мотор и окончательно загораживая свет.
– Что ты там делаешь?
– Я его сейчас… а, чтоб его!
Джим падает в моторное отделение, передняя часть машины резко опускается и придавливает лежащего на спине Денниса.
– Эй, да ты что!
Слава еще Богу, что у машины приличные рессоры – самим же Деннисом и поставленные год назад, – а то раздавило бы в лепешку. Он пробует выползти, двигается очень осторожно, но край корпуса упирается в ребра и… нет, ничего не получается.
– Ты меня придавил, вылезай оттуда!
– Я… э-э… я не могу. У меня вроде рука… рука застряла под этой штуковиной.
– Какая еще штуковина?
– Да вроде распределитель. Я уже нащупал этот контакт, подобрал его, а потом…
– А если ты отпустишь контакт, рука вытащится?
– Э-э… нет. Ни так ни так не получается.
Деннис обречено вздыхает, сдвигается боком на край поддона и нажимает. Поддон с лязгом ударяет противоположным своим краем по днищу машины, и Деннис скатывается на пол. Затылком по бетону – мало приятного, хорошо хоть не очень сильно. Ведущие контакты, естественно, прижаты к полу, нужно обогнуть их, для чего приходится извиваться ужом, еще немного – и он на свободе.
Деннис стоит рядом с машиной, потирает ушибленный затылок и задумчиво созерцает торчащие из моторного отделения ноги. Можно подумать, этот красавец просто взял и нырнул туда, головой вперед. Собственно говоря, он почти так и сделал. Деннис берет карманный фонарик и освещает внутренности моторного отделения. Голова Джима как-то странно вывернута и прижата к груди.
– Приветик, – говорит Джим.
Деннис освещает руку Джима, ту, которая засунута под распределитель.
– Так ты отпустил этот контакт?.
– Ага.
Джим говорит глухо и неразборчиво, словно с кляпом во рту. Деннис наклоняется, оттягивает защелки и снимает крышку распределителя.