— То есть получается, что с хозяевами квартиры вы почти не общаетесь? — уже без всякой надежды в голосе спросил Лев.
— Да теперь, можно сказать, совсем не видимся. Еще когда дочка его была, тогда да. Поговорит, новости расскажет, иногда смешное что. Хорошая была девочка.
— А вы давно здесь работаете? — навострил уши полковник.
— Я-то? Да уж, считай, лет пять. Я и супругу его еще застала. Тоже хорошая, жизнерадостная была женщина. Да, раньше-то у них повеселее было. А потом что-то… просто как злой рок какой-то обрушился. В одночасье семьи не стало. Квартира сейчас как вымороченная, даже приходить сюда не хочется. Олюшка-то, она ведь прямо здесь, прямо вот в этой комнате… лежала.
— То есть это вы обнаружили тело дочери Дмитрия Петровича? — с интересом спросил Гуров.
— Нет, не я. Дмитрий Петрович и обнаружил. Вечером, как пришел с работы, тогда и… обнаружил. А я-то уж потом, на следующий день видела. След только видела, как полиция тело обрисовала. Поплакала тоже. А как же? Жалко. Хорошая была девочка. И что это за невезение такое на них нашло? Просто злой рок какой-то!
— Ольга Рябова покончила жизнь самоубийством? Правильно?
— Покончила, да. Таблеток наглоталась и водкой запила. Только уж не знаю, что здесь правильно. Уж какой бы он ни был, парень этот, а чтоб из-за него до такого доходить… не знаю.
— «Парень» — это вы имеете в виду ее жениха?
— Его, а кого же.
— Вы были с ним знакомы?
— Не то чтобы прямо уж знакомы. Но, конечно, виделись. А как же? Он и в гости приходил часто. Я тогда старалась побыстрее все закончить и распрощаться. Зачем мешать? Ихнее дело молодое. Хороший парень был, Игорек-то. И за что уж он в тюрьму попал? А там его и убили. Вот ведь как бывает, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Приличный такой, хороший был мальчик. Правильный.
Тут Гуров вспомнил, что, по словам Орлова, в СИЗО «правильного мальчика» перевели в другую камеру из-за того, что в предыдущей он не смог ужиться с соседями. Это разночтение в характеристике генерала и Клары Семеновны его очень заинтересовало.
— А вообще какой характер был у этого Игоря? — как бы невзначай спросил он. — Спокойный или, наоборот, вспыльчивый?
— Да что вы! Какой там вспыльчивый! Тише воды ниже травы. Когда придет, не сразу поймешь, что и дома-то кто-то есть. Сядут с Олей куда-нибудь в уголок, и не слышно их. Все о своем что-то там разговаривают. Да я и не слушала. Зачем мешать? Нет, совсем не вспыльчивый был. Тихий такой, спокойный мальчик. И за что только в тюрьму попал? — вздохнув, повторила Клара Семеновна.
— Узнав о том, что его убили, Ольга сильно переживала?
— Переживала, конечно. Раньше-то и пошутит, и веселое что-нибудь расскажет. А после этого, как ни приду, все глаза красные. Так и не вытерпела она. Не смогла пережить…
— Дмитрий Петрович, наверное, очень горевал? Столько бед сразу. Жена, потом еще и дочь.
— Да. Горевал. Только он из другой породы — никогда рассказывать не будет. Набычится, насупится и ходит из угла в угол. Молчит, только тоску нагоняет. В такие-то дни он на работе обычно, а в выходные… — Тут Клара остановилась, будто о чем-то вспомнив, и взглянула на Гурова: — А что за нападение, про которое вы выговорили? Что, и с ним тоже какая-то беда? Что за напасть на эту семью!
— Про нападение мы еще поговорим, Клара Семеновна. Вы сказали, что в будние дни практически не встречались с Дмитрием Петровичем, потому что он всегда был на работе. А в выходные виделись с ним?
— Да, в выходные виделись. Только не больно-то приятные они были, эти встречи. Я уж когда знала, что дежурство на выходной выпадает, старалась заранее все так приготовить, чтобы в этот день побыстрее управиться. Что хорошего на это смотреть? Ходит человек, угрюмый, слова не скажет, видно, что переживает. И нет бы поговорить, излить душу, глядишь, и самому бы полегче стало. Нет. Набычится, насупится и ходит туда-сюда. Как арестант какой в камере.
— Вы не в курсе, он часто бывал на кладбище?
— У Олюшки-то? Бывал, как же. Аккуратно каждые выходные ходил. У них и место там было куплено. На Троекуровском. Большой участок, на семью. Все шутили, что рядом со знаменитостями будут лежать. Ан вот и улеглись. Не к добру, видать, шутили-то.
— Значит, по выходным. А в будние дни, выходит, он туда не наведывался?
— Не знаю, может, и ходил. Мне ведь не докладывают. Только в будни у него работа. Он с работы-то раньше девяти вечера и не приходил никогда. Куда там еще на кладбище идти?