— Или с экипажем,— пробормотал Томми Уилсон.
— Что? — Старина Буллен так пристально посмотрел на него, как мог смотреть только коммодор.— Что вы сказали?
— Я сказал: с экипажем,— отчетливо повторил Уилсон. Если старина Буллен пытался запугать Томми Уилсона, то он попусту терял время.— И в экипаж я включаю офицеров. Согласен, сэр, что я впервые услышал или узнал об убийствах лишь несколько минут назад, и признаю, что не имел времени все осмыслить. Но, с другой стороны, в отличие от всех вас могу посмотреть на дело свежим взглядом. Я еще не так заблудился в лесу, чтобы не видеть деревьев. Вы все, кажется, убеждены в том, что это дело рук одного или нескольких пассажиров. Похоже, наш старший помощник твердо вбил вам в головы эту мысль. Но если кто-то из пассажиров имеет сообщника среди членов экипажа, то вполне вероятно, что этот член экипажа получил указание постоянно крутиться в районе радиорубки и совершал нападения по мере необходимости.
— Вы сказали, что старший помощник вдолбил эту мысль нам в головы,— чеканя слова, произнес Буллен.— Что вы имели в виду?
— Только то, что сказал. Я лишь...— И в этот момент до него дошел смысл вопроса капитана.— Боже мой, сэр. Мистер Картер? Вы думаете, я сошел с ума?
— Никто не думает, что ты сошел с ума,— Макилрой вклинился в разговор, пытаясь его смягчить. Наш старший механик не слишком высоко ценил умственные способности Уилсона, но сейчас он буквально на глазах менял свое мнение.— Экипаж, Томми. Почему ты подозреваешь экипаж?
— Метод исключения, поиск мотивов и учет возможностей, выпалил Уилсон.— Кажется, мы более или менее исключили пассажиров. Все имеют алиби. Теперь относительно мотивов. Каковы они обычно? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Месть, ревность, выгода— сказал Макилрой.— Вот три мотива.
— Вот именно. Возьмем месть и ревность. Возможно ли, чтобы кто-то из пассажиров так сильно ненавидел Броунелла, Бенсона и Декстера, чтобы хотел их убить?
— Смехотворно. Выгода? Да на что этой банде разжиревших денежных мешков какая-то мелочь? — Он медленно обвел всех взглядом.— А кому из офицеров или матросов на борту «Кампари» помешали бы деньги? Лично я бы не отказался.
— А возможности, Тонни? — тихо подсказал Макилрой.— Ты говорил о возможностях.
— Мне не хотелось бы в это вдаваться,— сказал Уилсон.— Можно сразу исключить техническую и палубную команды. Члены технической команды, за исключением офицеров во время приема пищи, никогда не выходят на пассажирскую и шлюпочную палубы. Люди боцмана бывают там только на утренней вахте во время их смыва. Но,— на этот раз он еще медленнее обвел взглядом собравшихся,— любой палубный офицер, радист, оператор радарной установки, кок, любой матрос из шлюпочной команды и любой стюард «Кампари» имеют полное право находиться рядом с радиорубкой, и никто его не заподозрит. И не только это...
Послышался стук в дверь, и в каюту вошел помощник старшего стюарда Уайт, держа фуражку в руке. Он выглядел очень несчастным, и его состояние еще более усугубилось, когда он увидел, сколько людей, да еще таких значительных, собралось у капитана.
— Заходите и садитесь,— сказал Буллен. Он помедлил, пока Уайт устраивался, затем продолжил: — Где вы были утром от восьми до полдевятого, Уайт?
— Утром? От восьми до пол девятого? — Уайт немедленно почувствовал себя оскорбленным.— Я был на вахте, сэр, конечно, на вахте. Я...
— Успокойтесь,— устало сказал Буллен.— Никто вас ни в чем не винит,— и уже более мягко сказал: — Мы все тут во взвинченном состоянии, Уайт. Непосредственно вас это не касается, так что на свой счет не принимайте. Лучше послушайте.
Буллен рассказал ему со всеми подробностями о трех убийствах, и, как первый мгновенный результат рассказа, присутствующие немедленно смогли вычеркнуть Уайта из списка подозреваемых. Быть может, он был хорошим актером, но никакой самый гениальный актер не умеет на глазах у публики так изменить здоровый, румяный цвет лица на серую бледность, как это сделал Уайт. Он выглядел так плохо, так быстро и взволнованно дышал, что я вскочил и подал ему стакан воды. Он проглотил содержимое в два глотка.
— Я сожалею, что расстроил вас, Уайт,— продолжал Буллен,— но вы должны знать. А теперь скажите, сколько пассажиров завтракали в своих каютах с восьми до половины девятого?
— Я не знаю, сэр. Я не уверен.— Он покачал головой, затем медленно продолжил: — Простите, сэр. Я вспомнил. Мистер Сердан и его сиделки, конечно. Семья Хоурносов, Мисс Ларкурт, Мистер и миссис Пайпер.
— Как сказал Картер,— пробормотал Макилрой.
— Да,— кивнул Буллен.— Уайт, а сейчас будьте особенно внимательны. Выходил ли кто-нибудь из этих пассажиров из своей каюты в этот промежуток времени? Хоть на мгновение.
— Нет, сэр. Во всяком случае, не на моей палубе. Семья Хоурносов — на средней палубе. Но что касается остальных, никто ниоткуда не выходил. Только стюарды с подносами. Из моей служебной каюты, то есть из служебной каюты Бенсона, видны все двери в коридоре.
— Действительно,— согласился Буллен. Он попросил назвать ему фамилию старшего стюарда средней палубы, быстро переговорил по телефону, повесил трубку и сказал: — Хорошо, Уайт, вы можете идти. Но внимательно приглядывайтесь, и если заметите необычное, немедленно докладывайте мне. — Ни с кем этого не обсуждайте.— Уайт встал и быстро вышел. Казалось, он был рад уйти поскорее.
— Вот так-то,— Тяжело произнес Буллен.— Все, все пассажиры до единого, выходит, вне подозрений. В конце концов я начинаю думать, что вы, может быть, и правы, мистер Уилсон.— Он с сомнением посмотрел на меня.— Что теперь обо всем этом думаете, мистер Картер?
Я посмотрел на него, затем на Уилсона и ответил:
— Похоже, что мистер Уилсон является единственным человеком среди нас, в чьем объяснении сходятся концы с концами. То, что он говорил логично, вполне правдоподобно и подтверждается фактами. Но оно слишком логично, и я не верю.
— Но почему? — требовательно спросил Буллен.— Потому, что вы не верите, что кто-то из членов экипажа «Кампари» мог быть подкуплен? Или потому, что его версия на корню разрушает ваши собственные теории?
— Я не могу объяснить почему, сэр. Просто предчувствие, так мне кажется.
Капитан Буллен прорычал в ответ что-то крайне недружелюбное, и тут совершенно неожиданно пришла помощь. Меня поддержал старший механик.
— Я согласен с мистером Картером. Мы имеем дело с очень умными людьми, если это не один человек.— Он помолчал, затем неожиданно спросил: — Деньги за проезд семейства Каррерасов, отца и сына, уже заплачены?
— Какое, к черту, это имеет отношение к происходящему? — возмутился Буллен.
— Проезд оплачен? — повторил вопрос Макилрой, глядя на начальника хозяйственной службы.
— Оплачен,— тихо ответил Каммингс. Он все еще не оправился от шока, вызванного убийством его друга Бенсона.
— В какой валюте?
— Чеком, выданным банком в Нью-Йорке.
— В долларах, значит? Так вот, капитан Буллен, похоже, что это действительно очень интересно. Оплата в долларах. Но ведь в мае прошлого года хунта объявила, что наличие любой иностранной валюты в руках является уголовно наказуемым преступлением! Интересно, где взяли деньги наши приятели? И почему им позволено владеть ими? Вместо того, чтобы сидеть в какой-нибудь тюрьме в джунглях?
— Что вы предлагаете, стармех?
— Ничего,— признался Макилрой.— В этом-то и вся проблема. Я просто не вижу, как это можно увязать со всем остальным. Нахожу любопытным факт, только и всего. А все, что кажется любопытным и необычным при сложившихся обстоятельствах, заслуживает того, чтобы быть расследованным. — Он помолчал какое-то время, затем сказал небрежно: — Я полагаю, вы знаете, что хунта недавно получила подарок из-за железного занавеса? Эсминец и пару фрегатов? Это сразу же утроило ее военно-морскую мощь. Думаю, вам известно, что хунта отчаянно нуждается в деньгах — из-за недостатка средств ее режим трещит по швам, и в этом была причина кровавых столкновений на прошлой неделё. Вы знаете, что у нас на борту по крайней мере человек десять, за которых можно было бы запросить, богу только ведомо, сколько миллионов выкупа? И если на горизонте неожиданно появится фрегат и потребует, чтобы мы остановились, как мы сможем тогда послать сигнал бедствия, если наши передатчики разбиты?