Она многое замечала, и это было очевидным. Я спросил:
— Почему вы пришли ко мне?
— Папа предложил,— она поколебалась, затем слегка улыбнулась.— Он говорит, что я многое придумываю, а для человека, страдающего галлюцинациями и чрезмерно развитым воображением, он не знает лучшего средства, чем встретиться со старшим помощником Картером, который понятия не имеет ни о том, ни о другом.
— Ваш отец ошибается.
— Ошибается? Вы что же, страдаете галлюцинациями?
— Нет, в отношении вашего воображения. Вы ничего не выдумали,— я допил виски и встал.— Что-то происходит, и очень серьезное, мисс Бересфорд.
Она пристально посмотрела мне в глаза, потом сказала:
— Вы расскажете мне, в чем дело? Прошу вас?
В ее голосе и выражении лица больше не было холодного удивления — передо мной стояла совершенно иная Сьюзен Бересфорд, и она мне нравилась намного больше, чем та, которую я знал раньше. Впервые, с большим опозданием, ко мне пришла мысль, что, может быть, такая она и есть настоящая — Сьюзен Бересфорд. Когда на тебе висит ярлык с ценой в незнамо сколько десятков миллионов, а ты путешествуешь по лесу, где полным-полно волков, рыщущих в поисках золота и беззаботной, обеспеченной жизни, против волков нужна защита, и должен признать, что полунасмешливое изумление, которое редко покидало ее лицо, было наиболее эффективным средством защиты.
— Расскажите мне, пожалуйста! — повторила она. Она приблизилась ко мне, ее зеленые глаза стали покрываться поволокой, и у меня опять сбилось дыхание.— Полагаю, вы можете доверять мне, мистер Картер.
— Да,— я отвел взгляд в сторону — на это понадобились все остатки моей силы воли — и примудрился восстановить дыхание, вдох-выдох, это не так уж и трудно, если имеешь навык.— Думаю, я могу доверять вам, мисс Бересфорд. Я все вам скажу. Но не сейчас. Если бы вы знали, почему я так говорю» то согласились бы и не настаивали. Кто-нибудь из пассажиров сейчас загорает или прогуливается на палубе?
— Что? — от неожиданности смены темы разговора она захлопала ресницами, но быстро пришла в себя и указала на окно.— В такую погоду?
Я посмотрел и увидел, что она имела в виду. Солнце полностью спряталось, и тяжелая темная туча с юго-востока затянула небо. Волнение моря не усилилось, но у меня было ощущение, что стало прохладнее. Погода мне не нравилась. И я вполне мог понять пассажиров, которые покинули палубу. Это осложняло дело. Но оставался другой выход.
— Я понял вас. Обещаю, что расскажу вам все, что вы хотите знать, сегодня вечером — это было довольно расплывчатое временное понятие,— если вы в свою очередь пообещаете мне, что никому не скажете о том, что я признал, что происходят неприятные события, и если вы пообещаете кое-что для меня сделать.
— Что я должна сделать?
— Вот что. Сегодня вечером ваш отец устраивает в гостиной коктейль в честь вашей матери. Начало в семь сорок пять. Уговорите отца передвинуть его на семь тридцать. Мне нужно больше времени до ужина, зачем — в данный момент не имеет значения. Воспользуйтесь любым поводом, но не ссылайтесь на меня. И попросите вашего отца пригласить также старика Сердана. Не имеет никакого значения, если ему придется явиться в инвалидном кресле и с двумя сиделками. Завлеките его. Ваш отец владеет даром убеждения, а вы, как я могу себе представить, способны убедить его в чем угодно. Скажите, что вам жаль старика, который всегда находится вне событий. Скажите что угодно, только вытащите Сердана на коктейль. Я не могу сказать вам, насколько это жизненно необходимо.
Она задумчиво смотрела на меня. У нее действительно были совершенно необыкновенные глаза. Три недели она путешествует с нами, а я ни разу не замечал эти глаза цвета глубокой, но прозрачной морской воды, как над песчаным дном у Наветренных островов, глаза, которые мерцают и трепещут, как поверхность воды при дуновении легкого ветерка, глаза, которые... Усилием воли я отвел свой взгляд. Подойди к Картеру, сказал ей папаша Бересфорд. Он тот человек, который тебе нужен. Он не подвержен фантазиям. Так он считает. Тут до меня дошло, что она что-то тихо говорит.
— Я сделаю это. Обещаю. Не знаю, по какому следу вы идете, но чувствую, что это верный след.
Что вы этим хотите сказать?
— Та сиделка Сердана. Высокая, с вязаньем. Она в вязанье ни капельки не смыслит. Она просто сидит, перебирает спицами, завяжет петлю, распустит, работа не движется. Я-то знаю. То, что я дочь миллионера, совсем не означает, что я не умею обращаться со спицами, как и любая другая девушка.
— Что? — Я схватил ее за плечи и уставился на нее.— Вы видели это? Вы в этом уверены?
— Конечно, уверена.
— Ну ладно.— Я все еще смотрел на нее, не видя ее глаз. Но я видел многое другое, и оно мне не нравилось. Я сказал:
— Это очень, очень интересно. Увидимся позже. Прошу» будьте умницей и уговорите своего отца, хорошо? — Я рассеяно похлопал ее по плечу, отвернулся и посмотрел в окно.
Через несколько секунд понял, что она все еще была здесь. Открыв дверь и держась за ручку двери, она как-то странно смотрела на меня.
— Может быть, вы еще и угостите меня конфеткой? — Если можно себе представить голос одновременно и ласковый, и грубый, то это был ее голос.— Или, может, подарите ленточку в косички? — С этими словами она захлопнула дверь. Если дверь и не разлетелась в щепки, то только потому, что была сделана из стали.
Какое-то время я смотрел на закрытую дверь, потом бросил это занятие. В другое время я бы посвятил несколько минут размышлениям о таинственности и непостижимости работы женского мозга. Но не теперь. Я напялил ботинки, рубашку и китель, достал из-под матраца кольт, сунул его за пояс и отправился на поиски капитана.
6. Среда. 19.45 — 20.15
Что касается числа собравшихся гостей, то мистер Джулиус Бересфорд не имел никаких оснований для жалоб в этот вечер. На коктейле по случаю дня рождения его супруги присутствовали абсолютно все пассажиры и, насколько я мог заметить, все свободные от вахты офицеры. Коктейль шел великолепно— уже в семь сорок пять вечера все гости выпивали по второму кругу, а в гостиной «Кампари» напитки никогда не подавались в маленьких рюмках. Бересфорд и его жена двигались по гостиной, беседуя по очереди со всеми гостями, и теперь наступил мой черёд. Когда они приближались, я приподнял бокал и сказал:
— Миссис Бересфорд, поздравляю с днем рождения!
— Спасибо, молодой человек. Вам здесь нравится?
— Конечно. Все довольны приемом. Надеюсь, вы тоже. Прежде всего должны быть довольны вы.
— Да? — В ее голосе прозвучала нотка сомнения.— Я не знаю, прав ли Джулиус... Я хочу сказать, ведь и суток не прошло...
— Мадам, если вы думаете о Бенсоне и Броунелле, вы совершенно напрасно волнуете себя. Вы не могли сделать ничего лучшего, чем устроить этот коктейль. Я уверен, что все пассажиры на корабле благодарны вам за ваши усилия, направленные на то, чтобы жизнь на корабле поскорее вернулась в нормальное состояние. Во всяком случае, как мне известно, офицеры считают именно так.
— Как я и говорил, дорогая,— Бересфорд похлопал жену по руке, затем посмотрел на меня, и, кажется, насмешливая улыбка тронула уголки его глаз.— Моя супруга, как и дочь, похоже, очень высоко ценит ваше мнение, мистер Картер.
— Да, сэр. Скажите, а вы не могли бы убедить вашу дочь воздержаться от посещения кают офицеров?
— Увы,— с сожалением ответил Бересфорд.— Это невозможно. Своенравная молодая леди,— он ухмыльнулся.— Могу поспорить, что она даже не постучала в дверь.
— Не постучала.— Я посмотрел в дальнюю часть гостиной, где мисс Бересфорд беседовала с Тони Каррерасом, глядя на него поверх бокала с «мартини». Они производили впечатление блистательной пары.— У нее была, простите за откровенность, навязчивая идея насчет того, что на борту «Кампари» происходит нечто странное. Я думаю, что ее огорчили неприятные события, которые произошли прошлой ночью.