Я думал, вы и об этом догадаетесь. Откровенно говоря, у нас на примете было еще три корабля, все с нью-йоркской линии. Мы изучили маршруты всех четырех.
— Ваш подошел лучше других.
— У вас было слишком мало времени, не так ли? Если бы мы прибыли в Карраччо на пару дней позже...
— Рядом с вами, как только вы покинули Саванну, шел военный корабль, фрегат. Он мог в любое время остановить вас под каким-нибудь благовидным предлогом. Я был у него на борту. Но это не понадобилось.— Так вот какой корабль был на экране нашего локатора в ту ночь, когда мы вышли из Саванны: это был американский военный корабль, как мы думали, а корабль хунты.— Все получилось намного, легче и безопасней.
— Ну, конечно,— сказал я,— вы не могли использовать для этой цели фрегат. У него нет такой дальности плавания. И беспомощный в плохую погоду. Опять же таки, нет кранов для перегрузки тяжелых грузов. И бросается в глаза, слишком заметный. А кто заметит отсутствие «Кампари», если он придет в пункт назначения на несколько дней позже? Разве что наша главная контора.
— О вашей конторе позаботились,— успокоил меня Каррерас.— Неужели вы думаете, что мы упустили такую очевидную вещь? На борт доставлен наш собственный передатчик, и он уже в работе. Могу заверить вас, что с корабля идет поток совершенно нормальных сообщений.
— Так вы и это устроили. Ко всему скорость у «Кампари» выше, чем у большинства торговых судов, это большой океанский корабль, практически для любой погоды, у него первоклассный радар для обнаружения других кораблей и мощные грузовые стрелы.— Я помолчал и взглянул на него.— У нас даже усиленные платформы на корме и в носовой части для установки орудий. На большей части английских кораблей они предусматриваются при постройке со времен войны. Но я предупреждаю вас, что их необходимо укрепить снизу металлическими балками, выстрела все разворотит.
— Пара выстрелов — это то, что нам нужно.
Я задумался над этой репликой. Пара выстрелов. Что- то не сходятся тут концы с концами. Что задумал Каррерас?
— О чем, ради всего святого, вы говорите? — утомленно спросила Сьюзен.— Усиленные стальные палубы, балки, что все это такое?
— Пойдемте со мной, мисс Бересфорд, и я лично с удовольствием покажу, что я имею в виду.— Каррерас улыбнулся.— Кроме того, я уверен, что ваши замечательные родители очень обеспокоены вашим отсутствием. Увидимся позже, мистер Картер. Пойдемте, мисс Бересфорд.
Она смотрела на него, колеблясь и сомневаясь. Я сказал:
Конечно, идите, Сьюзен. Никогда не знаешь, когда может подвернуться удача. Один хороший толчок, когда он будет возле поручней, только и всего.
Ваше англосаксонское чувство юмора быстро надоедает,— натянуто произнес Каррерас. — Будем надеяться, что вы сумеете сохранить его на ближайшие дни.
На этой зловещей ноте он вышел, и Марстон посмотрел на меня. В его глазах замешательство уступило место размышлению.
Каррерас в самом деле имеет в виду то, о чем я подумал?
Да. Этот грохот, который вы слышите, это пневматические дрели. Они подготавливают отверстия под болты в усиленных частях носовой и кормовой палуб, чтобы установить орудия.
Он, что... действительно собирается их устанавливать?
Пушки были в двух контейнерах. Очевидно, в разобранном виде, но готовые к быстрой сборке. Они не могут быть очень большими — большие орудия устанавливаются на судостроительной верфи. Но они должны быть достаточно большими, чтобы остановить этот корабль.
Я не могу этому поверить,— запротестовал Марстон.— Ограбление в открытом море? Пиратство в наше время? Это смешно! Это невозможно?
Расскажите это Каррерасу. У него нет ни малейшего сомнения, что это очень, очень возможно. У меня тоже. Можете вы мне сказать, что в состоянии его остановить?
— Но мы обязаны остановить его, Джон. Мы должны остановить его, Джон?
— Зачем?
— Господи! Зачем? А что позволять ему удрать с добычей в бог знает сколько миллионов фунтов?
Это то, что вас волнует?
— Конечно,— отрывисто сказал Марстон.— Любой бы волновался.
Вы правы, конечно, доктор,— Согласился я.— Но сегодня я не в лучшей форме.
— Я мог бы сказать, что если бы он подумал немного получше, он был бы обеспокоен намного больше, и не по поводу золота. И все равно только вполовину того, как был озабочен я. А я был смертельно озабочен и испуган, очень испуган. Каррерас был умен, все верно, но несколько меньше, чем он о себе воображал. Он совершил ошибку, когда позволил слишком глубоко вовлечь себя в беседу, а когда человек слишком вовлечен и хочет что-то скрыть, он совершает следующую ошибку, либо говоря слишком много, либо избегая разговора. Каррерас совершил ошибку в обоих отношениях. Ему, конечно, нечего было беспокоиться о том, не проговорился ли он. Он не мог проиграть. Сейчас, во всяком случае.
Появился завтрак. Мне не особенно хотелось есть, но тем не менее поел. Я потерял слишком много крови и те небольшие силы, которые я мог восстановить, понадобятся мне сегодня ночью. Еще меньше мне хотелось спать, но тем не менее я попросил у Марстона снотворное, и он мне его дал. Ночью у меня намечались другие дела. Последнее, что почувствовал, прежде чем провалиться в сон, было непривычное ощущение сухости во рту, к сухости, которая обычно приходит вместе со всеохватывающим страхом. Но это не страх, сказал я себе, это совсем не страх. Всего лишь следствие принятия снотворного. В этом мне удалось себя убедить.
8. Четверг. 16.00 — 22.00
Когда я проснулся, была вторая половина дня, около 10 четырех часов, до захода солнца еще оставалось хороших четыре часа, но в медпункте горел свет, небо снаружи было темное, как ночью. Проливной косой дождь лил потоками из черных хмурых туч, и даже сквозь закрытые двери и иллюминаторы я мог слышать высокий, тонкий звук, не то вой, не то свист ветра силой до десяти баллов, рвущего такелаж.
«Кампари» содрогался, как наковальня под ударами молота. Он шел быстро, слишком быстро для таких погодных условий, продираясь сквозь волны, накатывающиеся на корабль справа по носу. В том, что это никакие не горы, а вполне обычные для тропического шторма волны, я был совершенно уверен. «Кампари» приходилось так туго потому, что он слишком быстро пробивал себе дорогу через бушующее море. Удары волн скручивали корабль, а это самая страшная угроза прочности его корпуса. С регулярностью метронома «Кампари» врезался правым бортом в подымающуюся волну, задирал носовую часть и кренился на левый борт, забираясь на нее, на мгновение замирал в нерешительности и, резко качнувшись вправо, устремлялся вниз по склону пробежавшей волны, чтобы снова уткнуться правой скулой во вздымающуюся гору следующей. Толчок этот сопровождался такой встряской, что еще несколько секунд весь корабль вибрировал всеми своими переборками и заклепками. Кораблестроители Клайда, несомненно, потрудились на славу, но они не могли рассчитывать на то, что их детище попадет в руки маньяка. И у металла наступает усталость.
— Доктор Марстон,— попросил я.— Попытайтесь связаться с Каррерасом по этому телефону.
— Привет, проснулся? — Он покачал головой.— Я с ним уже разговаривал, час назад. Он на мостике и обещает пробыть там всю ночь, если потребуется. И отказывается уменьшить скорость, говорит, что он и так снизил ее до пятнадцати узлов.
— Он сошел с ума. Слава богу, что у нас стабилизаторы. Если бы не они, мы бы перевернулись.
— Они что, могут выдерживать это бесконечно?
— Нахожу это маловероятным. Капитан и боцман — как они?
— Капитан все еще слит, он в бреду, но дыхание улучшилось. А нашего друга мистера Макдональда ты можешь спросить сам.
Я повернулся в постели. Боцман действительно проснулся и ухмылялся, глядя на меня. Марстон сказал:
— Поскольку вы оба проснулись, вы не будете возражать, если я прилягу на часок в амбулатории? Мне это совсем не помешает.
Весь его вид говорил о том же.
— Мы позовем вас, если что-то случится.— Я посмотрел, как он ушел, затем обратился к Макдональду: — Хорошо выспался?