Критический момент для доктора Кэролайна. Я знал, да и ему пора было уже знать, что его не могут оставить в живых. Он сделал все, что от него требовалось. Он им больше не был нужен. Сейчас он мог погибнуть в любой момент. Если они решат приставить пистолет к его голове и застрелить его там, где он стоял, я ничего не мог сделать, я не мог даже попытаться что-либо сделать. Мне бы оставалось только тихонечко стоять и смирно наблюдать, как он умирает. Если я позволю им убить доктора Кэролайна, не пытаясь спасти его, то в этом случае погибнет только он; если же я попытаюсь спасти его и потерплю неудачу — а мои шансы с ножом и гарпуном против двух автоматов и двух пистолетов были нулевыми,— то вместе с Кэролайном и мною погибнут все пассажиры и члены команды «Кампари». Полностью, всем составом. Думать обо всех или об одном... Застрелят они его там, где он стоит, или сделают это на верхней палубе?
Логика подсказывала, что они сделают это на верхней палубе. Каррерас собирался использовать «Кампари» еще несколько дней, и он не захочет, чтобы у него в трюме был покойник. Застрелить его внизу и потом тащить наверх по трапу не было смысла, тем более что он мог взобраться наверх своими ногами, а протянуть их уже наверху. Будь я на месте Каррераса, рассуждал бы так.
Именно так он и поступил. Кэролайн завернул последний шуруп, положил отвертку и выпрямился. Я увидел мельком его лицо — бледное, напряженное, одно веко глаза невольно подергивалось.
— Сеньор Каррерас? — спросил радист.
Каррерас выпрямился, повернулся, посмотрел на Кэролайна и кивнул головой.
— Отведи его в каюту, Карлоса. Потом вернешься сюда.
Я отпрянул от света вертикального луча фонаря, направленного из трюма. Карлос уже взбирался по трапу. «Потом вернешься сюда». Боже, как я не подумал о такой очевидной возможности? На какое-то мгновение меня охватила паника, а руки сжали жалкое оружие. Я остолбенел, будучи не в силах пошевелить даже мозгами. Без всякого на то основания я уже было представил, как сумею избавиться от того, кто назначен в убийцы Кэролайна, не вызвав ни у кого подозрения. Если бы Карлос, радист, получил указание разделаться с ничего не подозревавшим Кэролайном по пути к носовой части корабля, а затем отправиться дальше, в радиорубку, я бы убрал его, и прежде чем Каррерас что-либо заподозрил, прошло бы несколько часов. Но в данном случае он, по существу, сказал: «Поднимись с ним наверх, выбрось его через борт, и как только это сделаешь, вернись и доложи мне».
В колеблющемся луче фонаря Карлоса, торопливо поднимавшегося по трапу, ярко светились косые струи дождя. К тому времени, когда он добрался до верха, я был уже по другую сторону комингса люка и лежал, плотно прижавшись к палубе.
Очень осторожно я выглянул из-за комингса. Карлос стоял на палубе и светил фонарем в трюм. Я увидел, как появилась седая голова доктора Кэролайна, а за ней и вся его высокая, сутулая фигура в плаще с поднятым воротником. Я услышал, хоть и не смог разобрать, быструю, отрывистую команду, и они двинулись наискосок в направлении трапа на нижнюю палубу. Впереди Кэролайн, за ним Карлос, упершись лучом фонаря ему в спину.
Я поднялся на ноги, но с места не сдвинулся. Неужели на самом деле Карлос ведет его в каюту? Не ошибся ли я? Возможно ли...
Мысль я не закончил. Я уже бежал за ними, бежал настолько быстро и бесшумно, насколько позволяла моя левая нога. Конечно же, Карлос ведет его в сторону сходного трапа — если бы он повел его сразу к борту, Кэролайн тут же догадался бы, что ждет его и первым бы набросился на Карлоса со всей отчаянностью человека, который знает, что должен вот-вот погибнуть.
Прошло пять секунд, всего лишь пять секунд с того момента, как я побежал, до того, как я догнал их. Пять секунд — так мало для того, чтобы осознать смертельную опасность, для того, чтобы подумать о том, что произойдет, если Карлос повернет фонарь назад, если кто-то из трех охранников у орудия случайно взглянет на эту маленькую процессию, если Каррерас или его помощник в трюме решат высунуться из трюма и проследить, как решается проблема уничтожения мавра, сделавшего свое дело, так мало времени, чтобы решить, что же, собственно, я собираюсь делать, догнав Карлоса.
А времени на размышление мне больше отпущено не было. Мне оставалось до них три или четыре фута, когда в отраженном свете фонаря я увидел, как Карлос перехватил свой автомат и, взяв его за ствол, высоко занес над головой. Автомат достиг высшей точки и начал падать вниз, когда в шею Карлоса ударил тяжелый гарпун, брошенный мною со всей силой и яростью, на которые я был способен. Я услышал, как что-то хрустнуло, подхватил автомат, который начал вываливаться из безжизненных рук, прежде чем он упал на палубу, и попытался схватить фонарь, но промахнулся. С приглушенным звуком фонарь ударился о палубу, покатился по ней и остановился, направив свой луч в сторону моря. Карлос тяжело повалился вперед на доктора Кэролайна, и оба они упали рядом с трапом.
— Тихо.— прошептал я.— Молчите, если хотите жить!— Я бросился к фонарю, попытался нащупать выключатель, но, не найдя его, чтобы скрыть луч, просто прижал фонарь к себе, и тут обнаружил выключатель.
— Ради бога, что...
— Молчите! — Я нащупал спусковой крючок автомата и стоял неподвижно, вглядываясь в темноте в сторону трюма и орудия, вслушиваясь так напряженно, как будто от этого зависела моя жизнь. Впрочем, так оно и было. Я прождал десять секунд. Ничего. Пора было двигаться. Ждать еще десять секунд было нельзя. Тридцати секунд Карлосу вполне должно было хватить, чтобы избавиться от доктора Кэролайна — еще чуть-чуть и Каррерас начнет беспокоиться о своем верном подручном.
Я протянул автомат и фонарь в сторону Кэролайна, нащупав в темноте его руки.
— Подержите это,— тихо сказал я.
— Что, что это такое? — напряженный шепот из темноты.
Он собирался проломить вам голову. А сейчас не вредно бы и заткнуться. Вы все еще в опасности. Меня зовут Картер, я старший помощник капитана. Оттащив Карлоса от сходного трапа, чтобы освободить прижатого Кэролайна, я начал поспешно осматривать его карманы. Ключ. Ключ от радиорубки. Я видел, как он вынимал его из правого кармана брюк, но сейчас его там не было. Левый карман. Тоже нет. Секунды быстро таяли. В отчаянии рванул накладные карманы его рубашки военного образца и нашел ключ во втором кармане. Но все это отняло у меня, по крайней мере, секунд двадцать.
— Он мертв? — шепотом спросил Кэролайн.
— А вам жалко? Оставайтесь здесь.— Я засунул ключ в надежный внутренний карман, ухватил радиста за воротник и потащил по мокрой палубе. До поручней было меньше, чем десять футов. Я отпустил его, нашел в верхнем поручне открывающуюся секцию, поискал задвижку, отпустил ее, затем открыл секцию и в таком положении зафиксировал. Взял радиста под мышки, перевалил через нижний поручень и поднял за ноги. Всплеск от падения тела был почти не слышен. Ни в трюме, ни под брезентом, укрывающим орудие, наверняка никто ничего не мог услышать.
Бегом я вернулся туда, где на нижней ступеньке трапа стоял доктор Кэролайн. Возможно, он просто выполнял отданный мною приказ, но вероятнее всего он был слишком ошеломлен, чтобы двигаться. Я распорядился:
— Быстро. Дайте мне свой парик.
— Что? Что?— Мое второе предположение оказалось верным. Он действительно был ошеломлен.
— Ваш парик!— Очень трудно кричать шепотом, но мне это почти удалось.
— Мой парик? Но он приклеен.
Я наклонился вперед, запустил свои пальцы в его временную гриву волос и потянул ее на себя. Парик действительно был приклеен. Сдавленный стон доктора это подтвердил со всей очевидностью. Этот чертов парик был как будто приклепан к черепу. Но в эту ночь было не до полумер. Левой рукой я зажал доктору рот и сильно потянул за парик правой рукой. Мне все-таки удалось его оторвать.