Дьявол, куражась, залился слезами, светлый взор поднял в небеса:
- В себя поверить, в самое лучшее напоследок захотелось? А что сделает человек, как ты, если в себя поверит, а, Саша?
- Мои мысли подслушал, сам знаешь!
- Я могу все, но тебе дана свобода выбирать, - дьявол скорбно размазал слезы кулаком. - Ведь я не знаю, что ты в конце сделаешь.
- К чему ты меня подталкиваешь? Хочешь от меня избавиться?
- Какой экстремизм! - тот замахал руками. - Интерес, одна любознательность!
- Что ж... Как жить? Какие силы человек может в себе найти, чтобы устоять? - спросил Саша вслух, но сам себя.
- Да, какие?
Саша молчал. Дьявол заметил:
- Ты в машине подумал, что в России тоже центра не нашли.
- Без Бога нет центра...
- Не об этом я тебя спросил! - воскликнул дьявол, кинув сигарету сплеча. Она, как снаряд, пролетела до залива и рухнула в воду, подняв каскад воды. От нее с оглашенным криком прыснули в стороны чайки.
- Правильно я сказал. Так же нет красоты без человека. Я останавливаю пейзаж глазами, и он прекрасен. А без моих глаз, как без центра, это просто нагромождение веток, туч, полных воды.
- Конечно, - обрадовался дьявол перемене темы, - это хаотическая смесь, и только человек видит в ней красоту!
- И у людей так же... Как ты сам, своими глазами определишь, кто прав, а кто тут сумасшедший? Если нет Бога, то нет разницы между тем и этим, согласен? Понять смысл может только Тот, кто знает, зачем здесь собрались нормальные и сумасшедшие, знает их предназначение - а без Бога все распадется, потому что нельзя различить добро и зло.
- Ты в Него не веришь! Ты к церкви не пришел!
- Я ее строю.
Дьявол засмеялся:
- Ты что же - ранний христианин, сам не знаешь, где стоишь?
- Может, так... - согласился он. - У них было все пластично, как в детстве... Каноны церкви еще не выработаны, правила не установлены, обряда нет. Человек проходит весь путь сам, своим умом, своим духом. Некому подсказать, негде прочитать пояснения, еще нет святых и старцев. Единственное, что есть у человека - это духовный опыт и прозрение. Вот и я сам, своим духом строю церковь в моей душе.
- Кто ты, Саша? - спросил дьявол словами священника.
Их взгляды переплелись, как бывает, когда вместе провалились будто в глубокий мрак. Саша понял, что собеседник знает то, что не понимаемо им самим, скрыто в неприкосновенной темноте, ибо открытая последняя глубина в сердце человека есть тот провал, за которым только судьба.
- Какие силы можно найти, чтобы от власти отказаться? - переспросил он, собираясь с духом. - Меня удерживает вера в Бога. Это - свобода, которая дана, как испытание.
Едва отзвучали его слова, как сидящая фигура начала бледнеть, терять очертания.
- Это твоя окончательная болезнь, как члена общества! - раздались слова.
- Это мое выздоровление как личности! - крикнул он вслед.
- Конец твой близок, - донеслось невнятно.
- Жизнь дана... - прошептал он.
Ни о чем не думая, весь заполненный новым чувством, Саша смотрел в темноту. Он передернул плечами и заметил, что совершенно мокрый: тело, лицо и даже голова. Надо было встать, пойти к фонарям, к заливу, но он почувствовал, что ноги не держат. "В чем моя судьба, что я могу сделать моей верой? - прошептал он. - Священник сказал: "Вас удержали". Что ждет меня?" Боль неизведанных чувств охватила его душу: страх неминуемой расплаты, гибели, понимание предрешенности и неверие в нее, настигший его хаос будущего и собственных новых мыслей, надежда на спасение и сознание иной реальности, впервые открывшейся ему. Сердце его колотилось, он подкинул в костер дров, сидел, смотря на огонь, сам не зная, как долго. На память пришли слова: "Мои руки, грудь, голова наполнились полнотой, светом, богатством". "Дьявол сам привел меня к Богу, - понял он и удивился такому повороту судьбы. - Он надо мной смеялся, но дал мне цель, и с ней изменилась моя природа. Его зло превратилось в божественное в моей душе - вот оно чудо. Я спасся. Поверил и спасся".
Слабые, перебегающие языки пламени оттеняли угольную черноту угасшего пожара. Он ничего не замечал, но его лицо и тело без следов старения стали меняться. Огонь вспыхнул последней страстью, разгоряченный взлетел по веткам и осветил все вокруг - в красной вспышке стало видно, что он весь покрылся сетью разбежавшихся морщин. Пересекая друг друга, они удлиннились и словно ожили, продернув его тело оврагами трещин, как древнюю, наконец преображенную землю.
Глава 37
Утром Саша возвращался домой. Через сотню километров утренний солнечный праздник сменил одежку на серебристо-розовую, блёклую, неопределенную. Еще ближе к Городу свет пошел на убыль, бегло заворачиваясь в пыльный кокон сумерек. Но день еще не погас, и мягкий свет на бетонной дороге приукрасил ее унылую машинную сущность.