- Христианские ценности - это фундамент ценностей либеральных - свободы предпринимательства и незыблемости частной собственности!*
Саша рявкнул:
- Поздравляю с философской интоксикацией! Христианство поддерживает частную собственность?
- Поэтому Иисус Христос и отметил Великую Державу, - ответил Грег, подумал и добавил: - Если Иисус выбрал наш язык для богослужений, значит, он говорил именно на нем и наша Держава взята им за образец!
Он посмотрел на Сашу сложнее, чем умел, и ослабил галстук тем движением, как это делают размышляющие следователи и проигравшиеся бизнесмены.
Саша хмыкнул:
- Дал нам Бог бессмертие и всякую власть, и чужую землю...
- Не смейся. Народ сплачивается - идея здоровая, как новенький доллар!
- Против кого??
Грег неопределенно покачал своей крупной головой, как подсолнухом, - Саша ответил за него:
- По-великодержавному молоденькое бессмертие усиливает старые пороки нации.
- Стратегию оттачивает. Клуб своих целей не скрывает.
- Своих низменных целей! Людям нужно общее будущее, а мы, гуманисты двойного стандарта, не объединить - даже сравнить себя ни с кем не хотим!
- Их надо поучить, - заметил Грег.
- Мы обсуждаем не развитие других народов, а их недостатки и свое величие. Весь мир оздоровили насилием.
- У них тираны.
- Да, у них тираны. А у нас - такой народ.
Их разногласия - впервые такие острые - зашли туда, где становилось опасно и душно. Саша, стараясь взять себя в руки, сказал:
- После того, что Клуб сделал с народом, он обязан на нем жениться. Чтобы извилины не сгладились.
- Издержки высокой технологии. Жир откладывается в мозг и давит на его вещество. Ну, конечно, на центры давит... Зато человек бессмертный!
- А у новых детей будет душа? Представляешь, люди без души!
- Но состояние необычайно гармоничное.
- Скотский хутор!
- Точно! - оживился Грег и приветливо подмигнул: - Что-то стало пованивать. А народ в горячих гейзерах посуду моет!
- Океан громит все человечье, а люди золотые тазы хапают и деньги в штаны набивают! Все! - Саша замахал руками.
- Хорошо, лунатик! Есть способ отлично отдохнуть душой: Азия, детский секс - как белые люди!
У Саши даже слезы брызнули от злости:
- Я ненавижу, когда я богатый, а на меня смотрят бедные! Я ненавижу быть белым!
Они разбежались по разным углам. Грег поерзал там, у себя, и завлекая, проникновенно сказал:
- Я буду писателем, хочу все осмыслить!
- О чем ты напишешь, если не веришь в человека? - Саша обвел руками: - О подъеме денежной массы? О колебании цен на говно?
- У меня идеи!
- Книги не пишутся идеями.
- Ого!
- Теперь... да. Достижение современных циников. Старая литература писалась толщей. Тогда вера была, а теперь все расчленено, рассыпалось на осколки, но остались идеи. Грег, земля может разделиться на число проходимцев! Надо всех объединить и спасти.
- С такой психологией ты разоришься и попадешь в ночлежку.
- С такой психологией я попаду в Град Божий и всех за собой увлеку!
Грег что-то произнес, но тише, деликатнее. Бумаги он принес, Саше подписать надо.
- Друг, я все деньги на тебя перевел, ты поможешь мне?
Грег вскочил с места, в восторге побежал по комнате, а Сашин взгляд упал на его ноги: на толстом ковре отпечатались Греговы следы, посверкивая чем-то. Но они не курились, как раньше, черным дымком, а насквозь прожгли ковер! Грег радостно кивал головой в том смысле, что - конечно! - выбежал в коридор, и Саша, наконец, разобрал, что это у него блестит. Здесь, на паркете, раздалось звонкое цоканье: к пяткам Грега прилипли золотые монеты, они обжигают ноги, Грег должен быстро отдергивать пятки и шустро бежать вперед.
- Все сделаю! - крикнул Грег. - Потом, потом!
Он полетел во двор, упал в машину и хотел сказать Саше, что люди из Города бегут и надо по дешевке скупить квартиры, но сдержался. Идея была золотая, и Грег еще долго размышлял, что скажи он, тот мог для вида отказаться, а сам бы его опередил.
Саша стоял на крыльце. Мир неузнаваемо переменился. Плотной стеной воздух тлел, как бревно, тяжелой мглой заполняя полости тела, в глазах, в ноздрях, в оскаленном зеве взрываясь черными вспышками угольев. Благосклонный морской бриз слишком близко подпустил к себе раскаленную жару. Как будто навек растворилась воздушная благодать в ее свирепой страсти, глотнув, помертвев и забыв пролиться живым бисером воды. Тяжело дыша, горячей кожей прильнула она к его воздушному телу, остекленев красными глазами, гибелью наполняя члены, и встало все: листы и жуки, пронзенные жаром дерева и вой обугленных, посыпанных розовым пеплом облаков.
Саша повернул к дому. Гнилостный запах волнами мел по улицам Города, нечем было дышать. Что случилось с Грегом? Сколько наживы! - ужаснулся он. Зачем это все?.. Он пересек комнату, глядя, как под ногами меняется расстояние, угол, поворот. Его движение над узким коридором, полоской тверди. Как будто кораблик проплыл вперед, что-то оставляя позади. Внизу расширился пол, прочерченный лучами света. Сашины ноги остановились, споткнувшись в нерешительности, но все-таки пошли вперед, обходя менее любимые куски и более любимые, - там и тут, там и тут, шагая...