Нужно было срочно приблизить свой внешний вид к роскоши летнего костюма цвета отлично выдержанного "Шардонне". Когда он выбирал галстук, у него, как бывало в лучшие минуты, внезапно случился прилив эстетизма: в обход всех мыслимых правил он купил галстук на одну ступень бледнее, чем костюм.
Бритва оказалась слишком острой для самолета, он пожалел, что не взял электрическую, ну, да тут уж ничего не поделаешь: не было в мире человека рассеяннее, чем Саша. Смыв кровь с лица, он выбрал на полочке лосьон и замазал десяток порезов. Вернулся в салон, чувствуя себя очищенным, новым и красивым.
Волосы он не причесал, а бритву забыл в туалете.
Прогулявшись по салону, Саша отправился в конец коридора, к двум окошкам и свободному пространству, где можно ходить, разминая ноги. Стемнело, высыпали звезды. Постояв здесь, посмотрев на них, он почувствовал, что, может быть, стоит в лучшей, гармонической точке своего путешествия... На черном небе показался какой-то серебристый шар. Заполненный звездами, он плавно двигался через небесный свод, а в его середине глубоко пульсировали звезды. Они втягивали и выбрасывали толчками сверкающий ледяной свет. "Вот это да... - едва подумал он, как выше показался еще такой же. - Какой красивый оптический феномен!" Звездные шары сияли жидким серебром, словно звезды смешались внутри них. Они плыли не спеша, один выше, другой ниже, в одном направлении по красивой дуге, и за линией горизонта пропали из глаз. В небе от них остался мерцающий след. Саша хотел позвать стюардессу или еще кого-нибудь, но тут увидел на верхушке светящегося шлейфа свою планету, Венеру. Он раньше не видел ее в этом месте. Рядом с ней почему-то двигалась другая планета. Он гадал и высчитывал, что это такое, и понял, что сейчас это может быть только Плутон. Такого не может быть, потому что глазами его не разглядеть, но Плутон увеличился, плыл по небу и пересек путь Венеры! Саша смотрел на это чудо и думал о том, что главные события в жизни происходят тогда, когда Плутон пересекает путь твоей планеты...
Кто-то дотронулся до его плеча. Он обернулся. Перед ним стояла красивая стюардесса, с гладко зачесанными волосами и длинными ресницами. Она очень странно смотрела на него, хлопая глазами.
- Там были красивые шары... - заметил он, протянув руку к окошку. На небе не было ничего.
- Оптический эффект, - ответила она, явно не заинтересовавшись, - мы часто такие штуки видим.
Он хотел еще что-нибудь прибавить, но кивнул, что, дескать, и так все понятно. Но стюардесса не ушла, а потянула из кармана какой-то конверт и, колеблясь, подала его Саше.
- Мне?
Она кивнула головой. Он покрутил письмо. Яркий штемпель, обратный адрес города во Франции, где жила их семья, когда он был маленький, какая-то эмблема на марке в виде скрюченного эмбриона. Он удивленно посмотрел на девушку.
Она поняла его и протянула в большом сомнении, как будто сама не верила тому, что говорит:
- Принес-ли-и-и...
- У вас тут и почта есть?
На это предположение стюардесса так изумленно скривилась, что все стало ясно, а Саша машинально подумал, что человеку с таким красивым лицом не идет корчить рожи.
- Кто принес?
- А никто не знает!
Они изумленно уставились друг на друга. Девушка оглянулась назад, словно ища подмоги, где из проема в конце коридора высунулась голова другой стюардессы, с любопытством наблюдающей за ними. Саша разорвал конверт и достал листок.
До того как уехать в отпуск, он шутки ради отправил письмо на адрес их старого дома, во Францию. Никому, а просто так. Мама продала дом, когда ему было всего десять лет, и они уехали в Великую Державу, так что новых хозяев он, конечно, не знал, но написал примерно так:
"Привет, дружище! Помнишь, как мы с тобой дружили, убегали с уроков и т.д."
Теперь ему принесли письмо:
"Здравствуй, Саша! Конечно, я помню тебя и нашу школу. Ты часто приносил груши, и мы объедались с тобой, а потом у нас болел живот. А еще мы сбегали с уроков и отсиживались на твоем сарае, оттуда была видна вся улица. Мы давно живем в вашем доме. Я слышал, мама оставила тебе акции, фирма в гору пошла. Говорят, ты станешь миллионером. Через два дня. А все благодаря Седому, ты это понимаешь? Не забывай о нем..."
Саша оторвался от листа - на пол упала фотография. На ней стояли два подростка лет шестнадцати, сзади шла какая-то женщина. Он узнал себя слева в фуражке с лаковым околышком, ее подарил почтальон. Мальчишка справа был незнаком. Сердце его забилось. Потому что он закончил в этом городе только начальную школу: в тот год умерла бабушка, дом был продан, и он больше никогда там не бывал. Сарай был и груши были, но дружка такого в шестнадцать лет не было и быть не могло, и с уроков он не убегал...