Все пространство сбилось в комья, как ненужные простыни, в вихре разлетевшиеся по углам. Обнаженная постель всколыхнулась, взвизгнула членами и вздыбилась, поднимая клубы пыли. От нее солнечными всполохами задрожали и яростно заструились раскаленные лучи, осветив багровым светом черную комнату. Могучий жар захватил разбросанную вокруг одежду - на ней появились обугленные пятна. Эти пятна вздулись пузырями, треснули черными корками и осыпались вниз пеплом. Горячий пар взбился в закрытой комнате, выпадая на единственное окно. Оно запотело, по стеклу побежали длинные ручьи. Они спадали на пол и мчались по трещинам в раздолбанном паркете, булькая, пузырясь. Разбросанные вещи приподнялись на волнах, кружась и волнуясь, сбиваясь в небольшие островки. Постель неистово стонала. Из нее, снизу, набирая силу, начал выделяться сок, срываясь на пол густыми полновесными каплями. Мешаясь с потом, залившем паркет, затекая под ножки кровати, влажная стихия подняла визжащую кровать, закрутила ее в водовороте, кидая на мокрые стены.
Кэти истошно выла. Она вообще ни на минуту не приходила в себя. Уже закончилась ночь, началось утро, уже забегали по коридорам и дубасили щетками в стены со всех сторон, звонил телефон. Она не слышала ничего.
Всю ее жизнь, в момент, когда она занималась любовью, перед ее взором пролетал поток рук, глаз, усов. И не то, чтобы Кэти специально фантазировала о других или изменяла своим возлюбленным, - просто социум не утихал в ней ни на час. Если у нее случались измены, то совсем не из-за страсти ее женского естества, а сугубо по социальным мотивам. У нее не было интимных отношений, у нее в постели были социальные отношения - она жаждала порвать барьер, поймать вечно ускользающую от нее близость. Поэтому, Кэти не испытывала безумного удовольствия от мужчин. Попадая в чужие постели, она была совсем не такая, как другие любительницы этого дела, - антипод женщинам легкого поведения - она была не легкий человек.
Сейчас, в этой комнате, Кэти начала плодоносить. Сметенные милосердным крылом, чужие усы в последний раз мелькнули за окном, открывая для нее необъятно расширяющийся рай...
Она беззаботно рассмеялась. Громче. Засмеялась сильно, звонко, перекрывая все упорные звонки, гудки, нетерпеливые вопросы, назойливые взгляды, вкрадчивые вопрошания, лукавые и проникновенные советы, разнузданные трактовки - весь вздорный скарб, который стоял в ней колом до самой холки.
Кровать откликнулась восторженным звоном, и Кэти впервые открыла глаза - ненормальные, горящие глаза вновь мчались на нее, как курьерский состав. Невыносимая плоть пронзила ее, наполняя ужасом. Кэти открыла рот - оба страшно закричали. Кровать задрожала, пульсируя, в ответ с надсадом вздулось и с грохотом вылетело стекло. Вслед мучительно задрожали стены. Пол напрягся в буйной пляске, искривился, и по нему огненным швом ахнул раскаленный разрыв. Кровать в облаках курящегося пара потопом провалилась на нижний этаж - в вырытое дьяволом алое море, полное кровавых дивов и змеёв.
Глава 30
Сюзи позвонила Саше и объявила, что придет и чтобы он был дома. Он расспрашивать не стал, но от ее тона на его лице еще долго оставалось нервное выражение. Подойдя к зеркалу, он стал угрюмо себя разглядывать. На него смотрело исхудавшее от нервного напряжения лицо, которое и раньше не отличалось веселым румянцем, теперь же, с ввалившимися щеками, подчеркнувшими горбинку носа, и темными бровями, оно еще меньше напоминало славянский тип его семьи. Очень красивые серо-синии глаза потемнели почти до черноты, ввалились, обведенные кругами от переутомления. Взгляд у него стал дикий. Только копна волос редкого серебристого оттенка, как у Александры, была все та же. Саша оттянул прядь волос и решил беспорядочно обкорнать себя самым гнусным образом, завершив, тем самым, заметный труд природы по искоренению его облика. В обстановке окружающего великодержавного бардака... Но, подумав, дело это отложил, потому что Сюзи наверняка решила бы, что все проделано только затем, чтобы ее позлить. Он, помедлив, положил ножницы на видное место, на потом.
Вышел в сад, посмотрел на мрачное небо и дома. К дереву - демаркационной линии между участками - подошла соседка с небольшим мешком. Она отложила его в сторону и быстро-быстро выкопала ямку, но не на своей территории, а точно посередине, под нижними ветками. Положила туда свою ношу, забросала землей и воткнула сверху пучок бессмертников. Когда Саша был в трех шагах от места захоронения, женщина заметила его и смутилась. Оказалось, что в мешочке хорошо ему известный песик Том.