Часовой втолкнул Монтестрюка в камеру и закрыл за ним дверь.
Югэ провел бессонную ночь. Он мысленно простился со всеми: с матерью, с Орфизой, которую считал уже своей, с друзьями. Жаль расставаться с жизнью. Но зато он не изменил своей чести. Это делало его гордым за свое имя.
Наутро за ним пришел Брикетайль.
— Ну, немножко подлости — и у вас будет лучший день в жизни.
— Уж вы-то поделились бы ею, если бы вас попросили. Ведь у вас её хватит на целую армию.
Брикетайлю оставалось лишь натужно улыбаться.
Наконец, они пришли в палатку к визирю. С минуту визирь смотрел на Югэ. Справа от него стоял палач для казни, слева — палач для пытки. Затем визирь произнес:
— Я дал тебе целую ночь. Ты подумал?
— Да.
— И обо всем расскажешь?
— Нет.
— Так что же ты выбрал — смерть или пытку?
— Это уже твое дело, сам и выбирай.
Ахмет было сделал движение, но вмешался Брикетайль: -
Твое величие поступило справедливо в отношении моих помыслов. Позволь же мне просить за этого француза. Ведь для тебя правда дороже страданий, не так ли?
— Так, ну и что? — насторожился турок, чувствуя, что готовится нечто страшное.
— Можно добиться правдивых показаний, не прибегая ни к огню, ни к железу. В Испании суды священной инквизиции давно уже пользуются чудесными кроткими средствами. Никакое упорство не в состоянии выдержать их убедительного воздействия. Чтобы сломить всякое сопротивление, нужно всего лишь несколько капель воды. Всего лишь!
— Ты что, смеешься надо мной, что ли? — изумился визирь.
— Я у тебя — птица в когтях у орла. Безумно мне шутить с тобой. Позволь попробовать.
— Ладно, — смирился визирь, — делай, что хочешь.
По совету маркиза позвали плотника, и прямо в помещении, где они были, построили подобие виселицы. Поставили бочку с водой. К виселице приладили хитрое устройство, отцеживавшее по капле воду из бочки. На голове Югэ выбрили кружок величиной с монету, привязали его самого к виселице покрепче и поставили так, что вода падала точно в выбритый кружок. Естественно, привязали Югэ так, что он не смог и пошевелиться.
Все ещё сомневаясь, Кьюперли пристроился на диване, закурил трубку и стал наблюдать.
Капли падали на голову Югэ, растекались по волосам и стекали ручейками по щекам. Сначала Югэ испытывал только прохладу и ничего более. Затем каждая капля стала производить в его голове глухой неприятный шум. Этот шум стал сотрясать все тело каждый раз, когда капля падала на голову. Затем наступила усталость, нараставшая чуть не с каждой каплей. Потом возникла боль, сначала легкая и местная, затем все усиливавшаяся, которая со временем охватила весь его череп.
Наконец, боль достигла такой величины, будто по голове били молотком. Потом возникло ощущение, что голову просто буравили. И с каждым поворотом бурав все сильнее и глубже входил в мозг. У Югэ звенело в ушах, жилы на черепе вздулись, удары пронзали уж все тело. Лицо Югэ подернулось судорогами, щеки то бледнели, то краснели.
— Очень остроумно, — заметил турок, выпуская изо рта струю благовонного дыма. — Если кто-либо из инквизиторов, изобретателей этой штуки, попадется мне в руки, я в благодарность заставлю его испытать её на себе самом.
Монтестрюк закрыл глаза. Брикетайль тронул его рукой: — Будешь говорить?
— Нет.
— Если в бочке вода закончилась, велю снова налить, — произнес Ахмет, лениво вытягиваясь на диване.
После убийства гречанки он ещё так прекрасно не проводил время. Но тут с поклоном вмешался Брикетайль:
— Зачем? Так он может и умереть.
— И что же, пусть.
— Ну а зачем же забывать о милосердии? Пусть лучше отдохнет ночью, заодно и подумает. А если уж так ему это понравится, завтра и продолжим. Да ещё и продлим опыт. А заодно, глядишь, он нам и правду скажет, когда верней и лучше оценит наш эксперимент.
— Делай, как хочешь…Я ведь и впрямь человек добрый, — с улыбкой ответил Ахмет.
Во время этого разговора Югэ лишился чувств и его пришлось унести.
9. Дела запутываются
Пока Брикетайль водворял Монтестрюка обратно в тюрьму, Угренок, стараясь не попадаться никому на глаза, бросился вон из лагеря. Ему удалось уже выбраться в поле, где он пошел смелее и ускорил было шаг, как вдруг у небольшого лесочка его окликнул человек.
Что делать? Автоматически Угренок продолжал идти, делая вид, что не слышал оклика. Сам же по-прежнему держал путь к леску, стараясь укрыться за бугром, который уже был близок. Но после второго оклика он решил, что терять время нечего, и пустился бежать к леску. Тут уж часовой решился, наконец, и выстрелил в него. Пуля чиркнула о землю рядом с мальчиком, но через два-три шага он уже был за бугром, а оттуда быстро нырнул в чащу деревьев. Часовой, сидевший на лошади, бросился было за ним, но дорога казалась для него непростой. Ветви деревьев и кустарника мешали лошади на каждом шагу, чего, однако, вовсе не испытывал беглец. Вскоре он исчез из глаз часового окончательно.