Юге успел отклониться, и пуля пролетела мимо него. Шпага Югэ уже было коснулась шеи турка. Но тут Юге произнес:
— Не хочу убивать моего спасителя!
Он повернул лошадь и исчез в толпе.
Храбрыми атаками Гуссейн-паша сумел-таки замедлить продвижение союзников и отвести остатки албанцев в окопы, где собралось не более половины турецкого авангарда. В это время к окопам приближались мушкетеры Лафойяда.
Турки, видимо, любят воду, — произнес герцог, — так дадим же им напиться.
Он слез с коня, взял в руки пику и пошел прямо на турок. Волонтеры-дворяне и мушкетеры бросились следом за ним. Юге быстро оценил обстановку.
— Иди сюда, — крикнул он маркизу. — У меня есть хорошая идея.
И, прихватив с собой Коклико, они направились к болоту, отделявшему турецкие рвы от берега. Турки считали его непроходимым и не стали укреплять.
— Поищем в нем проход, — предложил Юге, и каждый отправился в свой собственный путь на поиск.
Следом за ними прибежал Угренок и тоже пошел в болотный тростник, заканчивавшийся небольшим лесом — тем самым, пользуясь которым, турки утром перебрались на берег противника. Он быстро прошел камыши и вышел из них на сухое место. Вдали он заметил тур к, суетившихся на своих позициях. Лафойяд явно не давал им передыху и тем более времени на то, чтобы взглянуть в сторону болота. Вскоре Угренок заметил приближавшихся к нему Юге и Коклико. Он помахал им рукой.
— Они там заняты. Можно прямо пройти к ним, — проговорил он.
— Что ж, мы так вчетвером и захватим турецкий лагерь? — спросил подъехавший маркиз.
— Сейчас увидишь, — ответил Юге.
Он помчался обратно через болото наперехват эскадрона французов, гнавшегося за удиравшими турками.
— Капитан, подсадите к каждому коннику ещё одного или двух пехотинцев, и за мной! — предложил он командиру эскадрона. — Через четверть часа мы разгромим турок.
За первым эскадроном последовал ещё один, также усиленный пехотой. Монтестрюк спешил. С помощью Коклико и Угренка ему удалось зажечь сухую траву. Ветер, дувший в направлении турецких войск, погнал пожар прямо на противника.
— А теперь вперед и «бей, коли!» — прокричал Юге. Он бросился на турок. За ним помчались кавалеристы, сопровождаемые бегущей следом пехотой. Внезапная атака, последовавшая из гущи дыма, поколебала ряды турок.
Тем временем, привлеченные криками внутри лагеря противника и его неожиданным отступлением отряды Лафойяда и других наступавших войск ринулись на турок с фронта. Янычары, бросая оружие, кинулись к реке и столпились в отчаянии на её берегу. Напор союзников все крепчал. И хотя турецкие военачальники пытались остановить свое войско и повернуть его навстречу христианам, никто их уже не слушал. Конница, пехота, янычары, африканские волонтеры, албанцы, валахи, египтяне — все смешались в одну беспорядочную толпу и ринулись в воду, стараясь добраться до противоположного берега. Живые цеплялись за мертвых и тонули вместе с ними. Река превратилась в плавучее кладбище, над которым стоял крик ужаса.
Кьюперли понял, что его ждет, если весть о поражении дойдет до Константинополя. Схватив саблю, он кинулся навстречу своему бегущему войску, рубя направо и налево. Но ничто уже не могло остановить бегства турок, и вскоре на том пригорке, где стояла палатка Кьюперли, взвилось знамя с императорским гербом. Командиры союзников собрались под ним и с пригорка наблюдали за продолжавшимся разгромом турок. Монтекюкюлли в восторге подошел к Колиньи и обнял его.
— Граф, — сказал он ему при этом, — мой государь император сам поблагодарит французского короля за помощь. Я же считаю за честь для себя сказать вам, что лучшая часть победы принадлежит вашим храбрецам!
И его глаза остановились на Монтестрюке, вытиравшем лицо от пота.
— Ваши дела заслуживают высокой награды, — сказал он ему. — И ты её получишь, — добавил Колиньи. Югэ молчаливым кивком головы поблагодарил его и помчался в поле.
Здесь он увидел Коклико с Угренком, занятым вполне невинным занятием — переворачиванием тел погибших с как бы непредумышленным выворачиванием их карманов.
— Что это вы тут делаете? — изумился он.
— Я освобождаю этих басурман от улик их преступного поведения — ворованных денег. А заодно будет довольна моя будущая жена: ведь у неё будет свой домик.
Он вздохнул при мысли о жене, которая была ему пока неведома, и продолжил свое дело.
Пока Юге раздумывал над ответом (попробуйте-ка ответить на такой вопрос сразу и убедительно!), подъехал Сент-Эллис. Он вертел в руках блестевшую на солнце цепь из драгоценных камней, снятую с тюрбана заколотого им паши!