Снаружи царила магия. Огромный шар огня висел над нашими головами. Высокие коричневые колонны гордо высились повсюду, куда падал взгляд. Наверху они были, словно застывший огонь: оранжевый, красный, жёлтый. Крохотные существа порхали туда‑сюда — и они пели! Внезапно Эрик упал на колени.
— Глядите, мистер Куратор! Кленовые листья!
Их были миллионы, они сплошь покрывали землю. А сверху летели ещё — тонкие, с прожилками, очень красивые. Эрик посмотрел на меня.
— Должно быть так было во Времена, Когда Всё Было Хорошо: люди жили снаружи с кленовыми листьями. Я думаю, мы тоже должны жить здесь, мистер Куратор.
Я засмеялся и заплакал и обнял мальчишку. Мы повернулись спиной к куполу и зашагали вдаль.
Когда пришло время поднимать флаг над нашим новым городом, все согласились, что на флаге должен быть кленовый лист. Навсегда.
Примечания
Кленовые Листья — Toronto Maple Leafs — хоккейная команда Национальной Хоккейной Лиги из Торонто.
трюдо — Пьер Элиот Трюдо, пятнадцатый премьер‑министр Канады (1968–1979 и 1980–1984).
кмо — Королевский Музей Онтарио, музей естественной истории в Торонто.
Норт‑Йорк — район Торонто, занимающий средний сегмент его северной части.
По Стилс‑авеню проходит северная граница города.
Затерялось в почте
Зуммер интеркома жужжал, словно дефибриллятор, запускающий сердце умирающего человека. Я вскочил с кресла, не задержавшись даже, чтобы сохранить статью, над которой работал, нажал кнопку открывания двери подъезда и поспешил в коридор. Моя квартира примыкала к лестничному колодцу, так что я выскочил через пожарную дверь, сбежал на три этажа вниз, прошёл через внутреннюю стеклянную дверь в вестибюль и оттуда — в «прихожую» нашего многоквартирного дома.
Папа копался в своей сумке. Конечно, он не был настоящим Папой Римским — вероятно, он не был даже католиком — но внешне он определённо напоминал Иоанна Павла II. Подмышки его бледно‑голубой форменной рубашки Почты Канады взмокли от пота, а форменные тёмно‑синие шорты делали его похожим на английского школьника. Мы обменялись приветствиями; он говорил с каким‑то неопределённо‑европейским акцентом.
Дыра в панели над почтовыми ящиками зияла, словно воспалённая рана. Иоанн Павел вставил в неё латунный ключ. Панель подалась вперёд, словно откидная кровать, открывая доступ к ряду маленьких ящичков. Он принялся рассовывать по ним сегодняшнюю порцию рекламной макулатуры — слой гумуса, из которого вырастают первоклассные товары. Мой ящик он оставил пустым, и вместо этого выложил пачку листовок и буклетов на торчащий из стены столик.
У большинства людей нормальная, не рекламная почта состоит из одного‑двух отправлений, но мне пришло гораздо больше — включая очередной номер «Райерсон Рамблера» — журнала для выпускников Политехнического университета Райерсона. Закончив, Папа сложил мою почту в стопку и протянул мне. Как всегда, стопка получилась такая, что запихнуть её в почтовый ящик всё равно не удалось бы.
— Спасибо, — поблагодарил я его и вернулся в вестибюль.
Я обещал себе, что всегда буду подниматься обратно к себе на третий этаж пешком по лестнице — это было в тот день, когда у меня лопнула запаска — однако лифт оказался здесь, и его двери были распахнуты так призывно…
Вернувшись в квартиру, я уселся в углу своего Г‑образного дивана, как всегда, вытянув ноги вдоль его длинной секции. Почта состояла из стандартного набора пресс‑релизов, нескольких счетов и «Райерсон Рамблера». На обложке красовался выпускник, облачённый в африканский племенной наряд. Согласно подписи на странице содержания кто‑то из его родственников отрёкся от поста вождя племени в Гане, и он занял его место. Удивительно, как жизнь человека может измениться буквально за одну ночь.
Я удивился, обнаружив, что к задней обложке «Рамблера» прилип ещё один журнал. «Журнал выпускников Университета Торонто», было напечатано на нём. В нижнем левом углу его сине‑белой обложки были три полоски клейкого материала с прилипшими к ним обрывками бумаги. Должно быть, бумажка с адресом оторвалась, обнажив клей, и таким образом один журнал приклеился к другому.