— Собственно, с этого я и начал, — улыбнулся Андрей. — Вот что Митя записал по этому поводу в своем дневнике...
Андрей открыл «Дневник сумасшедшего» и прочел:
«Психолог подошел к окну и долго смотрел куда-то в небо. Лицо у него доброе и спокойное, словно он все знает.
— Богоискатель, — сказал он наконец,,
— Чего? — не понял я. — Кто?
— Ты, Митя, ты, — спокойно ответил мужчина,
— Почему?
— Хочется все разрушить, — сказал он и задумался. — Если все разрушить, ничего не останется или что-то будет? Есть надежда, что что-то останется. Ведь так? Наносное уйдет, вечное да пребудет вовеки. Верно? И это что-то — Бог. Ты увидишь Его и скажешь: „Вот он я. Господи!"
Странные слова. Но, наверное, так и есть. Я вспомнил, что три дня назад говорил мне Ваня: „Самоубийца, думаешь, о чем мечтает? Понять, что он еще жив. Только перед самой смертью и почувствует. А в жизни не может, так ему плохо". Уничтожить мир, чтобы увидеть Бога...
— Глупо, да? — спросил я.
— Нет, — улыбнулся он. — Даже логично. Просто странно...»
— То есть Митя не хотел уничтожать мир, — догадался я. — Он хотел убить в себе все внешнее, все наносное, чтобы увидеть себя настоящего?
— Да, — сказал Андрей. — Это первая Скрижаль — отказаться от самого себя, от своего «эго», чтобы найти свою сущность, свой Свет. Но в чем тогда смысл четвертой Скрижали?.. Мы знаем уже три. Первая — об отказе от «эго». Вторая — о Другом. Третья — о том, что все сплошь иллюзия, кроме Света — в Тебе и в Нем. В чем же четвертая?! Доверие!
Митя не доверяет самому себе, борется с самим собой. Ему кажется, что он борется с миром. Но ненавидит он себя — «Дмитрия»! И поэтому я сказал Мите: «Бороться с самим собой — дело бессмысленное. Такая борьба — только иллюзия внутреннего роста. Если ты борешься с самим собой, значит, ты где-то себе врешь».
И тогда Митя меня спросил: «А что, если это ужасная правда?». И я услышал в этом вопросе: «Я боюсь, что во мне нет Бога». Да, я услышал именно это! И я стал говорить с Митей о Дао. Я сказал ему: суть Дао в том, что нет ни черного, ни белого. Есть то, что движется. А поэтому нет ничего живого, в чем бы не было Бога.
«Всякая борьба — иллюзия. И в этом Бог. Бог — не борьба, Бог — это доверие и поступки».
И я вспомнил. Вспомнил, как эти слова повлияли на Митю. Как он записал в дневнике: «И когда он говорил это, словно бы какой-то свет ударил меня изнутри. Все мое сознание вдруг стало проясняться. Необыкновенный прилив свежести, чистоты».
— Но вот мы снова произносим слово, — продолжал тем, временем Андрей. — Сейчас мы говорим — «доверие». Но что оно значит?! Я, например, могу доверять или не доверять рекламе. А могу доверять или не доверять судьбе. Есть разница? Я сажусь в самолет и фактически доверяю свою жизнь пилоту. Так? А вот, например, я рождаюсь, я ведь уже принадлежу жизни. Считать ли это доверием? Нет?
Повисла пауза. И все мы думали об одном и том же. Скажи двум разным людям: «Доверяй жизни!» — они пойдут и сделают две прямо противоположные вещи. «Осмысленное слово есть микрокосм человеческого сознания». Но как попасть внутрь этого микрокосма?! Как найти взаимопонимание?..
Все, что я могу сделать, это рассказать историю, — грустно улыбнулся Андрей. — Историю, которая для меня и есть смысл четвертой Скрижали. Я чувствую четвертую Скрижаль так же, как я чувствую эту историю.
«В древности жил великий император, — рассказывал Андрей. — У него было три сына. И к каждому из них он относился с любовью и нежностью, во всех он видел таланты и способности. Но время неумолимо. Император старел и ему нужно было назвать имя преемника. Кому из своих сыновей он доверит государство?
Собравшись с духом, император призвал к себе мудреца.
„Что мне делать, мудрец? — спросил император. — Государство у меня одно. А сыновей — три, и каждого я люблю всем сердцем. Теперь я должен назвать имя преемника. Кому из сыновей отдать предпочтение?"
„О величайший из императоров! — ответил мудрец. — Ты знаешь это лучше меня, ведь это ты — император. Я могу предложить испытание для твоих сыновей. Но какое качество надлежит испытывать в будущем императоре, я не знаю".
Император думал три дня и три ночи. На четвертый день он снова призвал к себе мудреца.
„Мудрец, — сказал ему император, — всю жизнь я собирал земли для своего государства. Теперь мне принадлежит половина мира. Кто из моих сыновей лучше продолжит дело своего отца, тот и будет следующим императором. Придумывай испытание!"
И через три дня мудрец сказал императору:
„У каждого из твоих сыновей есть просторный дворец. Выдели сыновьям по небольшой сумме денег и дай три недели сроку. Пусть они наполнят свои дворцы до отказа. Кто лучше справится с этой задачей, тому и быть императором".
Император обрадовался. Это именно то испытание, которое нужно! Оно покажет, кто из сыновей императора продолжит дело отца наилучшим образом.
„Как идут дела?" — спросил император у мудреца, когда на исходе была третья неделя испытания.
„Твой старший сын проявил рачительность, — ответил мудрец. — Он наполняет свой дворец мусором. Люди со всего города везут к нему всякий хлам и отходы. Дворец наполняется, а твой сын не истратил еще ни единой монеты!"
„Это хорошо. А что же средний сын?" — спросил император.
„Средний сын проявил сообразительность, — ответил мудрец. — Он скупил все дешевое сено в близлежащих деревнях".
„Это хорошо. А младший? Правда ли говорят, что он решил не соревноваться с братьями?" — с тревогой спросил император.
„Твой младший сын, о величайший из императоров, ведет себя странно, — ответил ему мудрец. — Он раздал все имущество, которое было у него во дворце — всю утварь, мебель. А деньги, которые ты ему дал, он раздает нищим. Больше ничего неизвестно".
И вот время вышло. Старый император отправился на осмотр сыновних дворцов. Но от дворца старшего сына доносился столь зловонный запах помоев, что император даже не смог подъехать к зданию. Слуги донесли, что дворец заполнен лишь на две трети.
„Лучше бы он был расточительным, — с горечью сказал император. — Не знания делают мудреца мудрым, и не земли делают империю великой. Если бы моя империя прирастала болотами и пустынями, чем бы она была?"
„Ты прав", — согласился мудрец.
Из дворца среднего сына тоже несло неприятным запахом дешевого гниющего сена. Но император все-таки смог осмотреть покои и лично убедился — дворец был заполнен только наполовину. Среднему сыну не хватило отведенных денег.
„Лучше бы он не был сообразительным, — с болью в сердце сказал император. — Мудрец не тот, кто мудр. Мудрец — тот, кто знает свои возможности. Нельзя вступить в войну, имея лишь половину солдат".
„Ты прав", — согласился мудрец.
„Но что же мне теперь делать, мудрец?! — в отчаянии воскликнул император. — Что мне делать?! На кого я оставлю свое государство?!
„Пойдем во дворец твоего младшего сына", — сказал мудрец.
„Ты же знаешь, что это бессмысленно", — сокрушался император.
„Мудрец не тот, кто находит ошибку. Мудрец — тот, кто видит правильное решение, — ответил мудрец. — Нужно идти до конца, император! Пойдем".
Никогда на сердце у императора не было такой тяжести, как в тот миг, когда он подходил к дворцу младшего сына. Император прожил большую, славную победами жизнь. Но сейчас он понял, что вся его жизнь прожита зря. Ни один из его сыновей не оправдал ожиданий, и государство его погибнет.
Младший сын приветствовал императора на пороге своего дворца.