Ладно, меня от этих школьных терминов тоже тошнит. И от сладкого голоса свекрови. Ишь как выпевает: сыночек, Витюша, а то еще: Витеночек! Вообще-то его зовут Виталий. Мамаши двоечников так и спрашивают по телефону: «Можно Виталия Евгеньевича?» Ненавижу.
Самое главное, что ненавидеть и злиться можно в данном случае только на себя, потому что по большому счету муж ничего плохого мне не сделал. Хорошего, кстати, тоже, но это вопрос субъективный, здесь у каждого свое мнение. Его мамаша убеждена, что само присутствие ее сына в моей жизни уже должно меня радовать до колик в животе. Или до тошноты.
Усилием воли я отогнала от себя эти мысли, потому что они приведут только к тому, что я и вправду опоздаю на работу. А менеджер Зойка такая стерва, выдумала систему штрафов, за каждые пять минут опоздания снимает проценты с премии.
Не подумайте, что все это время я стояла столбом и занималась самокопанием. Нет, я успела между делом одеться и накраситься, торопливо всунула ноги в босоножки и выскочила из дома. Только на лестнице услышала, как капли дождя стучат по металлическому подоконнику, и вернулась за зонтиком. Хотела надеть кроссовки, но сообразила, что на мне юбка; в общем, пока искала джинсы, да еще шнурок запутался… Время катастрофически поджимало, я бегом спустилась по лестнице и налетела на почтальоншу.
– Девушка, вы ведь из двенадцатой квартиры? – спросила она, исподлобья разглядывая меня.
– Ну да! – я застыла на пороге.
– Гусакова А. А. – это, случайно, не вы? – она смотрела с непонятным недоверием.
– Ну, я… – нетерпеливо повторила я. – А в чем дело?
– Это вы, значит, к Шерстоуховым въехали, – констатировала она.
Шерстоуховы – это мой муж и свекровь. Когда я выходила замуж за Виталия, решила не менять фамилию, не нравилась она мне. Свекровь согласилась, и только потом я поняла почему.
– Соседка их, значит, будете… – не отставала почтальонша.
Въехала я в двенадцатую квартиру почти два года назад и теперь уже не соседка, а жена, член, можно сказать, семьи. А почтальонша про это не знает, потому что писем мне никто не пишет и газет я не получаю. И посылок мне никто не шлет.
– Слушайте, я на работу опаздываю! – не выдержала я. – Что вы хотели-то?
– Я-то ничего не хотела, – мгновенно обидевшись, сказала почтальонша, – а вам, между прочим, письмо пришло, заказное. А если вы и взять его не хотите, так я тогда извещение в ящик опущу, а вы сами в отделение наше приходите.
– Ой, мне некогда! – вскричала я. – Давайте сейчас!
– А я не нанималась письма заказные просто так носить, – тетка вошла в раж, – ноги отваливаются!
Я поняла все правильно и полезла за кошельком. Почтальонша выдала мне желтый конверт с напечатанным адресом. Все верно: Казанская улица, дом пять, квартира двенадцать, Гусаковой А. А.
Вместо обратного адреса стоял смазанный штамп, я разглядела только слово «нотариус».
Запихивая конверт в сумку, я посмотрела на часы и охнула – теперь я точно опоздаю!
Маршрутка ушла, пришлось ехать на автобусе, и народ так давился, что нечего было и думать достать из сумки конверт. Я плотно прижала сумку к груди и на всякий случай волком зыркнула на мужичка с бегающими глазками, отиравшегося рядом.
– Девушка, – тотчас закричал он, – вы что это так на меня смотрите?! Вы что это подумали?
– Отвали! – посоветовала дородная тетя, стоящая рядом. – Отвали, козел, а то как врежу!
Мужичка как ветром сдуло. Казалось бы, в такой толпе не повернуться, а вот поди ж ты…
На рабочее место я опоздала на пятнадцать минут.
– Рекорд! – с непонятным выражением прошептала Катерина, сидевшая за соседней кассой. – Слушай, Зойка уже изошла на дерьмо, мало тебе не покажется…
В магазине по утреннему времени народу было немного. Хоть пенсионеры и ранние пташки, сейчас многие подались на дачу, на огороды.
Я прошла прямо в зал, не заходя в подсобку, чтобы не сталкиваться с менеджером, поэтому переодеться не успела. Нам полагается форма – уродские белые блузки с красным воротником и логотипом магазина на кармашке. Летом в ней жарко, а зимой – холодно, но начальство распорядилось, и приходилось носить.