- Я понимаю, - чувствуя себя совсем по-дурацки, кивнула девушка.
- Если хочешь, можешь даже бросить его на землю и потоптаться по нему, если тебе станет от этого легче.
- Нет, я не могу, - испугалась такого предложения Татьяна. – Это же твой оберег.
- Я не хотел причинять тебе боли, - неожиданно заявил Кирилл.
Его тон оставался таким же ровным и бесстрастным, его глаза - холодными и отстраненными, но в их глубине, где-то совсем глубоко, что-то блестело. Блестело, как непролитые слезы.
«Ну, Танюха, что-то тебя нынче на лирику потянуло. То змеи подмигивающие, то слезы непролитые… Совсем по фазе сдвинулась!»
- О чем ты? Я не понимаю.
- Знаешь, - словно и не заметив вопроса девушки, сказал Кирилл, - я ведь тогда сказал тебе неправду. Ну, о том, что я назвал себя Змеем, потому что хочу, чтобы меня все боялись. Это совсем не так. Змеем меня прозвали в детстве, за то, что я не могу ходить и из-за этого браслета, который я постоянно ношу.
Татьяна с умным видом кивала головой, хотя совершенно не понимала этой исповеди.
- Это всего лишь детское прозвище. Так что не надо меня бояться, - неожиданно мягко закончил он.
- А я и не боюсь, - пробормотала девушка.
Змей промолчал. Его браслет потихоньку остывал, отдавая свое тепло прохладному воздуху.
Татьяна протянула змейку обратно Кириллу и спросила:
- А почему ты его постоянно носишь?
- Не знаю. Привык. Без него я чувствую себя раздетым.
- Ну, так одевайся поскорее, - попыталась пошутить девушка, но тут ладонь Змея, забирающего безделушку, коснулась ее руки, и у Татьяны перехватило дыхание.
Она взглянула в его глаза, и на нее снова хлынул теплый золотистый свет. Он окутал ее своим сиянием, согревая, успокаивая, очищая ее измученную кошмарами и сомнениями душу. Она потянулась к источнику этого целительного света, к Кириллу, из глаз которого струился этот невероятный золотой поток. Девушка положила ладони ему на плечи, будто собираясь окунуться в это сияние…
- Танька! Та-а-а-анька!
Она зажмурилась, ожидая, что открыв глаза, она снова увидит Ольгу, наполовину вылезшую из окна Женькиной квартиры. «И этого я не переживу! – подумала она. – Точно не переживу!»
Открыв глаза, она увидела одного из близнецов, бегущего к качелям. Переведя взгляд на Змея, она осознала, что сидит совсем рядом с ним, положив свои руки ему на плечи, словно собираясь обнять.
Значит, на этот раз все было по-настоящему! И этот свет – значит, он тоже был! Но как? И что же тогда было в прошлый раз?
- Не думай об этом, - шепнул Змей, снимая ее ладони со своих плеч.
- Танька! – задыхаясь, подбежал к ним «гонец». – Мамка велела передать, что тебя к телефону. Она тебя в окошко увидела и послала меня.
- Никита, - негромко сказал Кирилл, давая Татьяне время прийти в себя. – Тебя разве никто не учил, что нельзя мешать взрослым?
- А я чего? Я ничего. Мне мамка велела, - оправдываясь, забормотал мальчуган. – И вообще, я не вовсе не Никита, я…
- Врешь, - безапелляционным тоном отрезал парень. – Все ты врешь.
- Вру, - согласился Никита. – А ты откуда знаешь?
- Когда человек врет, у него зрачки расширяются, - сообщил Змей.
Никита поразмыслил об этом и убежал: торопился, наверное, проверить сказанное на брате.
Татьяна встала, чувствуя, как у нее подгибаются колени.
- Ну, я, наверное, пойду, - неуверенно сказала она. – Телефон.
Змей молча кивнул.
- Ну, пока. Увидимся.
«Конечно, увидимся», - пронеслось в голове девушки.
- Конечно, увидимся, - эхом отозвался Кирилл.
========== Глава 7 ==========
- Оль, ты крем для загара взяла?
- Конечно взяла.
- А полотенце?
- И полотенце.
- А фотоаппарат?
- Да взяла, взяла. И даже купальник взяла, если тебя это так интересует. Ты чего так волнуешься?
- Ничего я не волнуюсь. Не люблю выяснять на месте, кто что забыл.
Девушки собирались на пляж. Татьяна упаковывала необходимые вещи, а Ольга, по своему обыкновению, валялась у нее на диване, болтая ногами и грызя яблоко.
- Слушай, Ларина, ну сегодня на пляже все парни будут твои, - с завистью сказала она, разглядывая новый купальник подруги.
- Знаю, - кокетливо отозвалась та. – Три дня походов по магазинам – и вот результат.
- М-да. Похоже, придется мне сегодня приглядеть за Котиком. Ну там, челюсть ему на место вправить или еще что-нибудь в этом роде.
- Да ладно тебе, - отмахнулась от нее Татьяна. – Слушай, побудь здесь, я пока бутерброды загружу.
- Угу.
Ольга уже почти доела яблоко, когда в комнату со страшным криком влетел один из близнецов в маске Крюгера. Девушка поперхнулась и уронила фрукт.
- Тьфу ты, пропасть! Ну, Никимитька, щас ты у меня получишь! Щас ка-а-ак поцелую!
И Ольга сделала страшные глаза. Мальчуган, взвизгнув, умчался.
- Эй, что там у вас происходит? – донесся из кухни голос Татьяны.
- Братец твой решил меня до инфаркта довести, - ответила девушка, наклоняясь за упавшим яблоком.
- Который?
- А черт их разберет – который.
Из спальни близнецов раздался дикий гогот. Они обожали, когда Ольга так отвечала. Она и придумала им это обезличенное имя – Никимитька. Чтобы не путаться.
Подбирая яблоко, Ольга заметила на полу смятый лист бумаги. Не терзаясь угрызениями совести, она подняла его, расправила и начала читать написанное на нем. За этим занятием и застала ее вернувшаяся Татьяна.
- Эй, отдай сюда! – выронив пакет, бросилась она к подруге.
Та, смеясь, подняла листок над головой и запрыгнула на диван.
- Ну, Танюха, ты и пишешь! Прямо начинающий писатель.
- Отдай! Тебе разве не говорили, что невежливо читать чужое?
- Я нашла это на полу, значит, это мусор. А мусор – он ничейный! – хохоча, отбивалась Ольга. – Нет, ну ты слушай, здорово написано: «Его глаза подобны озерам, закованным в ледяную броню. Но этот лед прозрачен, и так же, как сквозь лед пруда можно разглядеть кипящую там, в глубине, жизнь, так и глубоко в его глазах можно увидеть отблески жизни, отзвуки чувств».
Девушка перескочила на тумбочку и продолжила читать:
- «Но как не дано разглядеть сквозь лед отдельных обитателей пруда, так и в его глазах невозможно прочитать, что он чувствует». Танюха, да ты просто романтик!
Ольга соскочила на пол и дочитала:
- «Мне кажется, что глаза – это самое живое, что есть в бесстрастном лице Кирилла». Так это что, про Кирюху?
Татьяна, наконец, выхватила у нее листок и спрятала его в стол.
- Да, про него, - буркнула она недовольно.
- Ты чего, обиделась, что ли? – удивилась подруга.
- А ты бы не обиделась, если бы увидела, что кто-то читает твой дневник?
- Так откуда ж я знала, что это дневник? Это же просто смятый клочок бумаги.
- Все равно, читать было необязательно.
- Да я же просто глянула. А там такое – ну просто невозможно оторваться!
- Я тебя просила отдать! Значит, я не хотела, чтобы ты это читала.
- А я думала, что ты из скромности делаешь вид, что стесняешься. Я же решила, что это какой-то любовный рассказ. Такие аллегории – закачаешься! И потом – какие могут быть секреты от лучшей подруги?
- Подлиза, - невольно улыбнулась Татьяна. – На все ответ найдешь.
- А ты что, во мне сомневалась?
- Даже и мысли такой в голове не было.
- Тань, я тут подумала – если ты о Змее такое пишешь, то что же, интересно, ты пишешь обо мне?
- Вот возьми мой дневник и прочитай, - буркнула еще не до конца успокоившаяся девушка.
- Правда? Ты мне разрешаешь?
- Нет! Ни за что! С тебя станется.
- Это точно, - довольно усмехнулась Ольга. – Так что давай, колись, что ты там пишешь про меня и мои глаза.
- Бирюзовоглазое чудо, - подумав, сказала Татьяна.
- Неплохо. А еще?
- С улыбкой, как солнце с утра.
- А, позволь уточнить, какое солнце? Чье? Если, например, взять мое Солнце, то с утра оно, знаешь ли, не очень – небритое и всклокоченное.
Татьяна рассмеялась.
- Оль, с тобой ну совсем невозможно серьезно разговаривать.
- Ну почему же невозможно? Очень даже возможно. Расскажи мне, например, с чего это ты вдруг глазами Кирилла заинтересовалась, и я вполне серьезно тебя выслушаю.
Ольга сделала серьезный вид и вся обратилась в слух.
- Вообще-то, нас парни ждут, - напомнила девушка.