Открыв дверь квартиры, Татьяна остолбенела: перед ней на ступеньках сидел Женька, опустив голову на сложенные на коленях руки. Она подумала, что он спит, и уже хотела отступить обратно, в спасительное одиночество своего дома, но парень поднял глаза, увидел ее и умоляюще произнес:
- Тань, подожди! Нам надо поговорить.
Девушке не оставалось ничего другого, как с несчастным видом повернуться к другу и пробормотать:
- Хорошо.
- Что ж тут хорошего, - горько усмехнулся Женька. Он был небрит, волосы всклокочены, глаза красны от слез. – Натворил я вчера дел.
Татьяна промолчала. Кажется, она заразилась этим от своего неразговорчивого Змея… или ей просто нечего было сказать?
Парень вдруг, к ее ужасу, встал перед ней на колени.
- Танечка, солнышко, прости меня, пожалуйста. Вчера я вел себя, как последняя скотина, и этому не оправдания. Но я не могу без тебя! Прости меня, дурака! Прости, прости, прости…
- Женя, встань, - проговорила потрясенная девушка. – Не надо… пожалуйста…
«Женя, не надо… пожалуйста», - эхом отозвались у нее в голове ее вчерашние слова, и Татьяна, безвольно опустившись на колени рядом с Женькой и закрыв лицо руками, разрыдалась.
Тот рванулся было к ней, чтобы, как обычно, обнять ее, утешить, как он делал это уже на протяжении многих лет, но огромным усилием воли остановил себя, понимая, что сейчас это неуместно.
- Танюша, солнышко, не плачь, не стоит. Этого больше никогда не повторится. Просто вчера я… я напился в стельку, и когда я увидел вас с Кирюхой, меня как будто закоротило.
Девушка молча слушала его, всхлипывая и не отнимая рук от лица. Так ей было легче.
- Может, мы просто забудем о том, что произошло, и снова будем друзьями? – с надеждой спросил Женька. – Я клянусь тебе, что брошу пить, я уже бросил! Пусть у нас будет все по-прежнему.
Татьяна, наконец, убрала руки и взглянула на друга, медленно покачав головой.
- Все уже никогда не будет по-прежнему. Никогда. И ты, я думаю, сам прекрасно это понимаешь.
Парень обреченно кивнул головой и опустил глаза.
- Но мы же можем остаться друзьями, - тихо сказал он.
- Я не знаю, Жень, - честно ответила девушка. – Но я не думаю, что такое возможно.
Она встала, посмотрела на друга долгим, словно бы прощальным взглядом, и скользнула обратно в квартиру.
*
Следующие дни были очень тяжелыми. Разрыв с Женькой Татьяна переживала гораздо болезненнее, чем могла себе предположить. Она словно отрывала от себя часть своей души, отрезала по живому все те нити, которые связывали их так долго. Ей казалось, что иначе нельзя. Переступив черту, невозможно вернуться назад. Они же ее переступили…
«Да что ж за лето выдалось такое… полосатое! – в отчаянии думала девушка. – То боль, то радость… А за нею – снова боль». Ей казалось, что жизнь рушится у нее на глазах.
Она даже поссорилась с Кириллом. Это была их первая ссора с тех пор, как он рассказал ей о своем даре.
В тот день, после разговора с Женькой, вечером Татьяна встретилась со Змеем. Ей было так плохо, так больно, что, увидев Кирилла, девушка подбежала к нему, обняла и заплакала. Тот прижал ее к себе и стал осторожно поглаживать ее волосы, успокаивая.
Не в силах сдержаться, Татьяна рассказала ему все, что произошло, пока он спал. Змей молча слушал ее.
- Ну что ты молчишь! – наконец, не выдержала девушка. – Скажи же хоть что-нибудь.
- Мне очень жаль, что так случилось, - бесстрастно сказал тот.
- Тебе очень жаль? И это все, что ты можешь мне сказать? Я друга потеряла, понимаешь? Лучшего друга!
Она вскочила и стала нервно ходить туда-сюда.
- Я понимаю, - произнес Кирилл.
- Понимаешь? Как ты можешь меня понять? У тебя и друзей-то никогда не было!
Ее несло, она это чувствовала, но никак не могла остановиться.
- Вот ты сидишь здесь, такой весь невозмутимый, непробиваемый, как скала, а мне сочувствия хочется! Понимаешь – сочувствия, от тебя! Я хочу видеть, что тебе не все равно, что со мной происходит! Ну почему ты такой каменный?! Весь мой мир распадается на куски, а ты просто сидишь и молча наблюдаешь за этим! Тебе плевать, что я просто с ума схожу от тоски!
- Это не так, - заметил Змей.
- Ты уверен, что не так? – зло выкрикнула Татьяна. – Почему же я этого не вижу? Почему ты так холоден, так неприступен? Почему ты такой бесчувственный?!
- Ты знаешь, почему.
- Что я знаю? Да ничего! Только то, что ты мне сказал – что, мол, ты весь такой несчастный, чувств своих показать не можешь… Это же полная чушь! Люди такими не бывают! Просто у тебя нет их – этих чувств! Ты просто… просто ледышка!
Парень поймал ее за руку и дернул, заставляя посмотреть на него. Его глаза вспыхнули, и он показал ей, показал все то, о чем она просила: как он ей сочувствует, как ему жаль, что она лишилась друга, и как ему больно, что девушка ему не верит. И волна любви, чистой, как любовь ребенка, омыла ее душу.
- Прости, - сказал он, выпуская ее руку из своих пальцев. – Но только так я могу дать тебе то, что ты хочешь.
И он еще просит у нее прощения?! Татьяна села рядом с ним, чувствуя себя последней сволочью.
- Кирюш, это ты прости меня, - прошептала она. – Не знаю, что на меня нашло. Хотя нет, знаю. Это…
- Я понимаю, - перебил ее Кирилл. – Можешь мне не верить, но я действительно тебя понимаю. Пусть у меня никогда не было друзей, но я видел, как тебе хорошо с ними, с твоими друзьями. И я знаю, что Женька был лучшим из них. Но он любит тебя, и рано или поздно это вырвалось бы наружу. Может, не таким грубым способом, но ваша дружба все равно была бы разрушена. И мне очень жаль, что все так произошло.
Он не сердился на нее. Несмотря на все, что она тут наговорила, он на нее все-таки не сердился. Но Татьяне казалось, что в глубине его глаз она видит боль, вызванную ее несправедливыми словами.
На следующий день пришла Ольга.
- Я все знаю, - с порога заявила она и обняла подругу.
- Да? – безучастно ответила та. – И кто тебе рассказал?
- Женька, кто же еще. Мы же друзья.
- И что же ты знаешь? – высунулся из кухни один из близнецов.
- Да, расскажи нам, - поддержал его второй. – Нам тоже очень интересно.
- А ну-ка брысь, бесенята! – прикрикнула на них Ольга и повела безразличную Татьяну в комнату.
Усадив ее на диван, подруга встревоженно спросила:
- Что с тобой? Ты вся какая-то заторможенная.
- Что со мной? Ничего. Просто мой лучший друг увидел меня с моим парнем в своей спальне, накричал на меня, признался мне в любви и едва не изнасиловал. А так все нормально. Все как всегда.
- Таня, перестань, - снова обняла ее Ольга. – Не надо так убиваться. Все еще наладится.
Девушка рассмеялась – коротко, зло.
- Да уж, наладится. Мы все сотрем из памяти этот малозначительный эпизод и снова заживем дружною семьей.
- Зря ты так. Я ж к тебе со всей душой.
- Прости.
Татьяна устало посмотрела на подругу.
- Кажется, я уже шагу не могу ступить, не попросив у кого-нибудь прощения. Так что заранее предупреждаю – я за себя не ручаюсь. Могу наговорить гадостей ни с того, ни с сего. Могу накричать. Могу даже начать швырять в стену тяжелые предметы. Хотя больше всего мне хочется разбить себе голову обо что-нибудь.
Она измученно вздохнула.
- Если бы ты знала, как мне сейчас тяжело.
- Представляю.
- Вряд ли. Но все равно спасибо за сочувствие.
- Тань, рано или поздно это все равно бы произошло, - почти в точности повторила Ольга слова Кирилла. – Ну, скорее всего не так, но произошло бы. Все уже давно прекрасно понимали, что Женька испытывает к тебе отнюдь не дружеские чувства.
- Все, кроме меня. Я никогда в это не верила. Я не прислушивалась к твоим словам, и вот результат.
- Ну вот видишь. Я же тебе говорила – я всегда права.
Татьяна слабо улыбнулась.
- Это точно. Но я не понимаю – почему, почему он не сказал мне этого раньше? Зачем было строить из себя друга, когда на самом деле ему хотелось большего?
- Думаю, потому, что он понимал, что ты-то большего не хочешь.