Женщина всхлипнула. На протяжении всего того времени, что длился рассказ, она держала себя в руках, а тут расклеилась. И Татьяна ее понимала. Невозможно пережить такое, особенно матери. Впрочем, она достаточно быстро вернула себе потерянное было самообладание и успокоилась. Наверное, жизнь с таким необыкновенным ребенком приучила ее скрывать свои эмоции.
- Сергей с Ириной позвонили мне, - продолжил Руслан, поглаживая руку невестки. – Признаться, я сам был ошарашен. О таких последствиях я ничего не знал. Мы исследовали кровь Кирилла – мы же все-таки биологи, и нашли способ, как вывести это вещество из его организма. Операция малоприятная и достаточно болезненная, но ее приходится проводить примерно раз в полгода. В этот раз реакция произошла немного раньше, мы не успели вывести эту дрянь, и ты испытала ее на себе.
- Я?! – изумилась девушка.
Ирина Генриховна метнула на мужчину яростный взгляд, но было уже поздно. Пришлось все объяснять.
- Это ведь Кирилл сломал тебе руку, - призналась она. – Он вовсе не падал на тебя, а просто взял тебя за руку и вывернул ее. Ты не должна его винить в этом, это был не он, он был не властен над своим телом.
- И он заставил меня забыть об этом? – догадалась Татьяна. – Я же с самого начала поняла, что что-то не так. Я спрашивала его об этом, но он мне не признался! Он сказал, что он никогда бы не смог нарушить своего обещания не гипнотизировать меня против моей воли!
- Он тебе не признался, потому что он сам этого не помнит, - объяснил Руслан. – После того, как вещество выведено из организма, в памяти почему-то не остается никаких воспоминаний об этом сумасшедшем периоде. Это очень удобно, позволяет избегать ненужных вопросов. Но из-за того происшествия с тобой нам пришлось прервать операцию. Мы снизили уровень этого вещества настолько, чтобы Кирилл снова стал человеком, заставили его лишить тебя памяти, а потом продолжили операцию. И как итог – вы оба ничего не помните.
- Действительно, очень удобно, - проворчала девушка и потерла сломанную руку. Ее ошеломила новость о том, кто был причиной ее травмы, но не настолько, как должна была. Видимо, подсознательно она еще раньше обо всем догадалась, и теперь ее догадки подтвердились.
- Вот, в принципе, и все, что мы можем рассказать тебе о Кирилле. Объяснить, почему он такой, какой он есть, - закончил мужчина.
- Нет, это еще не все, - возразила Татьяна. – У меня еще куча вопросов. Например, почему Кирилл, когда выпьет, становится… м-м… более человечным?
- Об этом можно только догадываться. Возможно, алкоголь на время усыпляет это его змеиное начало. А может, причина в другом. Об этом мы ничего не знаем.
- Я так и не поняла, в данный момент эта змейка живая или нет? Я ведь видела ее здесь, и она совсем не походила на браслет.
- На самом деле она никогда не была браслетом. Просто после проведения ритуала змейка лишается всех своих сил, которые она отдает своему носителю, поэтому она становится неподвижной, и для удобства ее используют в качестве браслета, чтобы повсюду носить с собой. Но иногда, пару раз в месяц, ночью, она оживает и уползает от своего владельца. Он в это время впадает в глубокий сон, его невозможно разбудить, он ничего не чувствует. Потом змейка возвращается, и все приходит в норму.
- А зачем она уползает?
- Молока попить! – не выдержала этих расспросов женщина. – Ну откуда мы знаем, зачем она уползает? Что мы вообще понимаем в этой туземной магии, во всем этом шаманстве? Мы живем с этим, свыклись с этим. Кому рассказать – не поверят, а нам пришлось поверить в это. Но несмотря на все это, мы до конца ничего толком не знаем. И это блюдце с молоком – не более, чем суеверие. Ведь змеи любят молоко, вот пускай она и пьет его, только бы мой сын был жив!
- Значит, ему больше ничем нельзя помочь, и он останется таким на всю жизнь? Современная наука не может изменить положение вещей?
- Современная наука! – презрительно фыркнул Руслан. – Кирилла изучали десятки врачей, и все, как один, заявляют, что его состоянию нет логического объяснения.
- А вы рассказывали им о…
- О том, что мы провели над ним шаманский ритуал? Конечно же, нет. Нам никто бы не поверил. В лучшем случае, нас всех отправили бы к психиатру.
- Но вы же можете это доказать! Кровь Кирилла…
- Его кровь исследовали не раз, и ничего там не нашли.
- Как это? Ведь в его крови есть то вещество.
- Чтобы найти это вещество, нам пришлось привлечь целую лабораторию, и то, мы примерно знали, что нам следует искать. Врачи же проводили стандартные анализы, которые ничего им не показали.
- Вы же можете показать им результаты ваших исследований, - не сдавалась Татьяна. – И тогда им придется вам поверить.
- Девочка моя, ты не понимаешь, - вздохнула Ирина Генриховна. – Мы уже поняли, что обычные врачи ничем не могут помочь нашему мальчику. Допустим, мы показали бы им наши результаты, и допустим, нам бы поверили. Что тогда? А я тебе скажу, что. Кирилл стал бы для них подопытным кроликом. Его бы изучали сотни врачей, они превратили бы его жизнь, и без того несладкую, в настоящий ад. Они собирали бы консилиумы, защищали бы диссертации, основанные на исследованиях уникального симбиоза человека и змеи. Сенсация! Человек-Змея!
- А если бы они все-таки нашли способ разрушить этот симбиоз и спасти Кирилла?
- Я не верю в это. Пускай мой мальчик не такой, как все, пускай его жизнь радикально отличается от жизни других людей, но, по крайней мере, об этом знаем только мы. Я не хочу, чтобы остаток своих дней он провел под микроскопом. Да он, наверняка, и сам не захотел бы этого.
- Подождите-подождите, - насторожилась девушка. – Вы хотите сказать, что он… ни о чем не знает?!
- Да, - просто ответила женщина. – Он ничего не знает об этом.
- Но почему? Почему вы ничего ему не рассказали?
- А зачем? Что бы это изменило? Сейчас он думает, что он такой, какой он есть, потому что он таким родился. Думаешь, ему было легче, узнай он, что он не может ходить и владеть собой потому, что в детстве его укусила неизвестная науке змея и его дядя провел над ним шаманский ритуал воссоединения?
- Может быть. Но вы не дали ему шанса решить за себя.
- Танюша, ты не можешь судить, - мягко сказал Руслан. – Пойми, Ирина – его мать, и как всякая мать, она боится. Боится за своего ребенка.
- Но чего? Чего вы боитесь?
- Я боюсь, что Кирюша, узнав обо всем этом, не захочет так больше жить, - призналась Ирина Генриховна.
- Вы думаете, что он попытается покончить с собой?
- Нет. Покончить с собой он не сможет – ему змейка не позволит. Она ведь хочет жить не меньше нас, - горько усмехнулся мужчина.
- А что же тогда? Что он еще может сделать? Снять браслет и выбросить его?
- Конечно, он может поступить и так. Но что ему это даст? Родители могут найти змейку и снова надеть на него. Нет, все дело не в этом.
- А в чем же тогда? Я не понимаю.
- В этом ритуале есть один путь отступления для человека, который больше не хочет жить в этом симбиозе, - объяснил Руслан. – Когда укушенный человек осознанно, самостоятельно принимает решение избавиться от него, в этом случае его воля становится сильнее воли паразита, и змейка превращается в самый настоящий, обыкновенный браслет, сломав который, можно уничтожить всякую связь между симбионтами.
- Но вы же сказали, что эту змейку сломать невозможно!
- Да, невозможно, пока она остается частью организма хозяина. Но как только нужда в ней отпадает, с ней можно делать все, что угодно.
- Так, постойте, мне надо все это переварить, осмыслить, - сказала Татьяна. Мысли ее путались. – Значит, так. Вы боитесь, что если Кирилл узнает обо всем и не захочет больше жить в симбиозе со змеей, то она превратится в браслет, который он сломает и… И что тогда? Он умрет?
- Умрет. Но не сразу. Жизненные силы, которые дает змейка на протяжении многих лет, как бы аккумулируются в организме носителя, потому что после укуса он ведет достаточно малоактивный образ жизни. Излишки этой энергии дадут ему возможность протянуть какое-то время без дополнительной подпитки. Несколько дней ему будет худо, это что-то сродни ломке, ему придется снова научиться ходить и управлять своими чувствами, ну а потом он станет таким же, каким был до укуса. Ненадолго. Финал же один – гибель.