– Тальвер! – Грозно рыкнула «голограмма». – Известно это мне. В моё время тоже дал о себе знать один самозванец, коего все считали богом. В итоге началась смута. Я всё это помню, как если бы оно произошло только вчера.
«Интересно, – подумал Аддеваль, – уже что-то проясняется».
– Пятнадцати поколений не прошло, как ещё один нарушил покой в наших землях. – Продолжал говоривший. – Впрочем, это уже ваша забота.
– Верно. – Согласился Аддеваль. – Но меня лишь смутил его исход от нас. Он просто исчез.
– Радуйся, смертный! – Рявкнул старец так, что у Аддеваля мурашки поползли по коже.
– Я смертный, это так. – Не отступал жрец. – А Тальвиг?
– Тальвер! – Последний возглас оказался особенно зычным и даже громовым. – Ещё один с другой планеты.
– Вот как…
– И сей муж так же смертен, как и ты! – Закончил дух и исчез.
Венгильда поднялась и, откинув волосы, подошла к еле живому Аддевалю.
– Ну, что?
– Порядок.
– Ты узнал то, что хотел?
– Достаточно.
– Плату возьму от тебя в том случае, если ты убьёшь мужа с той планеты. Ты же этого хотел?
– Догадалась?
– Ради славы ты пойдёшь на всё, я же знаю, Аддеваль. Будешь убийцей…
– …Бога! – Насмешливо подхватил жрец.
– Когда он всего-то человек…
– Тридцать медных монет отдам в залог. – Предложил Аддеваль.
– Ну, если настаиваешь… – Задумчиво произнесла Венгильда. – Что мне твои деньги, старый пёс?
– Да так-то пятьдесят пять пока… – Напомнил служитель храма.
– Выглядишь даже на лет сорок, не спорю. – Успокоила того Венгильда. – В первый раз с ведьмой общаешься? Я ещё колкого и обидного ничего не сказала.
– Я польщён твоей милостью. – Съехидничал Аддеваль.
– Отыщешь Тальвера, найдёшь и его избранницу, скорей всего. – Перешла к делу колдунья. – Её мне и приведёшь.
– Зачем она тебе? – Недоумевающе спросил жрец.
– Мне нужна её молодость.
Поцелуй Фетиль освежил мысли Тальвера.
– Летим высоко! Мы на другой планете придумали любовь!.. – Тихо запел принц на своём языке.
– Красивый у тебя голос, и поёшь ты так мелодично, мой прекрасный господин. – Восхищённо произнесла Фетиль.
– Правда?
– Ага.
– Спасибо.
Тальвер отнял руку от талии прекрасной Фетиль и встал.
– Я оборотень.
– Что?
– Поймёшь, о чем я.
– А-а-а-а…
– По ночам при свете луны я особенно люблю петь. – Объяснил Тальвер. – Ничего тут понимать особенно не надо.
– А к чему ты это?
– Хах, да ты как-то сказала мне, что со мной пойдешь хоть на край света, а я до сих пор понять не могу, что ты во мне такого нашла? А так и сказала: поймёшь позже, почему.
– Расскажу позже. – Поправила Фетиль.
– А, ну да. – Тальвер вспомнил. – А сейчас никак?
– Возгордишься.
– Небесный принц и не может собой гордиться? – Улыбнувшись, сказал шутливо остроумец.
– Вот я о чём и говорю! – Задорно подхватила Фетиль. – Сейчас ещё от гордости раздуешься, как пузырь.
– Твой поцелуй мне уже достаточно сказал.
– О, мой милый, ты мне только позволь, и я тебе подарю ещё тьму их!
– Просто подари мне один только взгляд, и волшебный свой поцелуй подари, и я сразу сказочно стану богат, богаче, чем все принцы и все короли!.. – Тальвер, вдохновившись, запел снова.
– Я ни слова из твоего языка не знаю, но так красиво звучит! – Призналась Фетиль.
– Ты лучше взгляни на этот костёр.
– И что увидеть надо в нём мне?
– То есть моя к тебе любовь, что вечным пламенем горячим полыхает!
– Ах, как красиво! Польщена я.
– Присяду, ладно. – Тальвер подсел в который раз к Фетиль на поваленное древо, согревающееся в своём тягостном одиночестве лишь присутствием на нём влюбленных молодых людей и трепыханием языков огня.
– Да что ты всё мечешься? – Не могла понять девушка странным образом возбуждённого мужчину.
– Слова Айвана из головы моей всё не уходят.
– Да ты забудь! Жить легче будет.
– Пока я чувствую твой стан в руке своей, не страшно ничего мне.
– Но всё ж боишься ты.
– И это правда.
– А ты не бойся, милый мой.
– Да что ж волнуешься ты всё?
– Любовь мою к тебе не усмирить ничем.
– Мои проблемы ведь…
– Не только.
А и права была Фетиль, сказав, что проблема Тальвера – не только его проблема. Хотя она-то от чистой любви захотела разделить со своим возлюбленным все невзгоды, но и её запросто могла настигнуть напасть. Кое-кому понадобилась её молодость и красота…
Оно отнюдь неприятно и отвратительно, когда ничтожные грешники готовы ходить по головам исключительно ради удовлетворения своих прихотей. И таким, к слову сказать, был Аддеваль.