Кэти обратила внимание, что многие на берегу откровенно рассматривают ее. Попыталась добродушно улыбнуться, но никто не ответил.
"Вот и отлично, я тоже прикинусь неприветливой", — обиделась она и пошла по трапу на причал. В каждой руке у нее было по сумке, а на плече висел тяжелый кофр с аппаратурой.
К ней подошел высокий, широкоплечий симпатичный мужчина. Не улыбаясь, хотя в уголках серых глаз разбегались смешливые морщинки, вежливо спросил:
— Вы Катерина Уилкокс?
— А вы Фиске Спенсер? И я должна у вас остановиться? — также поинтересовалась Кэти.
— Да, я Фиске. Добро пожаловать на Кинкайд!
— Спасибо, что встретили меня. Думаю, ваша тележка весьма кстати.
— Это весь ваш багаж? — он вопросительно посмотрел на ее сумки и стал укладывать на тележку какие-то коробки с продовольствием, ящик вина, посылки с надписью "Мэнор-хаус". Сверху уложил сумки Кэти и потянулся к кофру с аппаратурой, но она покачала головой:
— Нет, спасибо. Это я понесу сама.
В кофре лежала камера, несколько дорогих объективов и бесценная лейка, к которой вообще никому не позволялось притрагиваться.
— Тогда можно идти…
Домов нигде не было видно, люди, стоявшие на пристани, словно растворились в глубине острова.
Почти полкилометра они прошли в полной тишине. Кэти встала еще до рассвета и теперь, конечно, чувствовала себя утомленной, но решила: она не станет жаловаться ни на что, пока будет находиться на острове. Судя по холодному приему, который ей оказали, здесь она отнюдь не желанная гостья.
— Все старые дома на острове имеют собственное название. Наш называется Мэнор, есть еще Холл, два Гранджа — большой и маленький, — Приори и Манс. Новые дома тоже имеют названия, более современные, например, Воронье Гнездо, — вдруг принялся пояснять Спенсер.
— А сколько всего на острове домов? — поддержала разговор Кэти, оглядываясь в поисках крыш. Никаких построек что-то не было видно.
— Тридцать один. — Спенсер сжал губы, как бы показывая, что и так уже слишком много рассказал.
"Можно поиграть и в молчанку, — подумала Кэти. — Черт с вами! В конце концов вы сами пригласили меня на остров, я не напрашивалась". Она прекрасно помнила предупреждение Барриша, однако все же спросила:
— А когда люди обосновались на Кинкайде?
— Клан Кинкайдов приобрел этот остров в конце восемнадцатого века. Остальные семьи появились в начале девятнадцатого.
— Как интересно! — пробормотала Кэти и бросила осторожный взгляд на Фиске, с удивлением обнаружив, что он улыбается. Но улыбка исчезла так же внезапно, как появилась. Он заметил ее взгляд, вопросительно поднял брови. Она быстро отвернулась, чувствуя, что смущается и начинает краснеть.
Поднявшись на высокий холм, девушка остановилась и посмотрела назад. Небо казалось серебристо-голубым. Под ногами, словно в миниатюре, лежала сверкающая гавань, окруженная деревьями и кустарниками. Птичьи голоса наполняли воздух.
Сняв с плеча кофр, Кэти поставила его на землю и вздохнула. Ощущение было такое, будто они прошли как минимум сотню километров. Разглядывая нетронутую цивилизацией природу, подумала, что попала словно на другую планету — ни городской суеты, ни шума.
Фиске наблюдал за ней. А когда заговорил, в его голосе ясно прозвучали предупредительные нотки:
— Мы очень ценим наше право на уединение.
Кэти вспыхнула. Она и не собиралась вторгаться в их замкнутый мир, просто любовалась его красотами. Схватив ремень, закинула кофр на плечо и ледяным тоном заметила:
— Я прекрасно осведомлена об этом и не собираюсь нарушать ваше право собственности.
— Вот и хорошо, — он улыбнулся. Чувствовалось, его что-то очень забавляет.
Наконец, спустя минут двадцать, которые они прошагали в полном молчании, Кэти увидела большой дом с черепичной крышей и тремя трубами, уходящими в небо.
— Добро пожаловать в Мэнор, — тихо произнес Спенсер.
3
Прислонившись к двери веранды, Фиске смотрел на сестру, которая шла через луг к дому. Несмотря на решительную походку и улыбающееся лицо, по всему было видно, что она недовольна. Похоже, не в восторге от гостьи, которая в данный момент распаковывала вещи в комнате на втором этаже. Фиске крепче сжал кружку с горячим кофе, резко повернулся, вошел в дом и со вздохом опустился в покрытое накидкой кресло.
Мать и отец, сидящие по обе стороны камина, молчали, но напряженная атмосфера царила и здесь, в гостиной.