— Жила пошла бедная, лое, — оправдывался Лю Пи. — Кварц, что кремень, такой твердый.
— Бьешь, бьешь, все руки отобьешь, а руды мало добываешь, — прибавил Мафу.
— Поздно идешь в шахту, рано вылезаешь, вот отчего мало руды, — укорял надзиратель. — А в шахте сидишь и куришь.
— Напрасно говоришь это, — возразил обиженно Лю Пи. — Не первый год работаю в Джаире. И просо, которое человек сеет сам на поле, растет не везде одинаково — то гуще, то реже. Тем более золото в жилах.
Надзиратель в это время писал кисточкой какие-то иероглифы на бумажке и, показывая ее Лю Пи, заявил:
— В казну следует пятнадцать фынов, за мельницу семь с половиной фынов, за ногу моего ишака, которую ты пожелал кушать, два цына…
— Лое, как же так! Ногу ишака мы получили за его доставку на мельницу! — воскликнул Лю Пи, пораженный словами надзирателя.
— Мы ее честно заработали, спасли тебе всего ишака от волчьих зубов, — добавил Мафу.
— Это слишком много за такую пустяшную работу. За нее я дал вам ослиное ухо, — спокойно возразил надзиратель, ссыпая золото Лю Пи на бумажку и укладывая весы в футляр.
— Но Ли Ю обещал нам именно ногу, заднюю ногу, а не ухо! — горячился Мафу.
— Если Ли Ю обещал ногу, то и должен был дать, но только от своего ишака, а не от моего. Он не имел права распоряжаться ногой моего ишака, — сказал надзиратель спокойно и внушительно.
— Если бы мы не пришли на помощь Ли Ю, от твоего ишака не осталось бы даже шкуры, лое. Будь справедлив, прими это во внимание, — уговаривал Лю Пи.
— Хорошо, я буду справедлив. За вашу помощь я даю вам половину ноги в награду, а за вторую половину вы заплатите мне один цын — сущие пустяки за такое молодое и жирное мясо.
— Нет, это несправедливо! — воскликнул Мафу. — Сначала обещать даром, а потом брать деньги.
— Тебе тут, собственно, нечего разговаривать, приятель, — ответил надзиратель, повышая голос. — Отвод отдан Лю Пи, он принес золото, я с ним считаюсь, а тебя я не знаю. Кто ты такой? Может быть, беглый солдат или преступник?
— Это мой компаньон, лое, — заявил Лю Пи.
— Это ничего не значит. За отвод ты один отвечаешь, потому что ты здешний, старый рудокоп. Ну, так вот: за переднюю ногу ишака я назначаю для ровного счета девять с половиной фынов, уступаю вам полфына. Если не согласны — принесите ногу назад, мы ее свесим, и половину вы получите даром в награду за помощь.
— Но она уже жарится и варится! — не утерпел Мафу.
— Тогда вам придется только согласиться на мое предложение, — спокойно возразил надзиратель, — в казну пятнадцать фынов, за мельницу семь с половиной фынов, за мясо девять с половиной, всего нужно удержать из твоего золота три цына два фына. Верно?
— Придется так, — угрюмо сказал Лю Пи. — Не вынимать же мясо из котла.
— Стало быть, — сказал надзиратель, — тебе причитается выдать золота один лан, один цын и пять фынов.
Лю Пи сделал в уме вычисления и сказал:
— Да, один лан и полтора цына.
— Вот и отвесим их.
С этими словами надзиратель опять достал весы из футляра, но только на этот раз с гирькой более легкой, слегка подпиленной. Он поставил шнурочек гирьки на деление в один лан полтора цына и затем стал насыпать золото с бумажки на чашку, пока весы не пришли в равновесие.
— Получай свое золото. В следующий раз, надеюсь, ты принесешь больше. Небеса да помогут тебе!
Лю Пи взял бумажку со своим золотом, бросив подозрительный взгляд на кучку, оставшуюся на бумажке у надзирателя и казавшуюся ему слишком большой для веса в 32 фына. Но взвешивание было произведено на его глазах и проверено им — возражать нельзя. Отвесив положенный поклон, оба рудокопа вышли из комнаты.
Надзиратель потер руки от удовольствия. Его проделка вполне удалась. Он поднял вопрос об оплате ноги ишака только для того, чтобы вызвать возмущение рудокопов, отвлечь их внимание от весов и незаметно переменить гирьки. Но Лю Пи оказался более податливым, чем он ожидал, и надзиратель прикарманил не только излишек золота, полученный при помощи обвеса неверными гирями, но и девять с половиной фынов за мясо.
— Пожалуй, на половину нового ишака я уже набрал, — пробормотал мошенник, отпирая шкатулку, спрятанную у него в изголовье постели, и ссыпая туда золото Лю Пи.
Рудокопы, выйдя от надзирателя, наткнулись на поджидавшего их у дверей лавочника Ван Ли.
— Теперь зайдем ко мне, приятель, — пригласил последний. — Выкурим трубочку, подведем счеты, возьмете опять товару.
— Обедать пора, — возразил Мафу. — Мы придем после обеда.