– Зачем вам понадобилось рекомендовать меня сержанту? Он и без того меня терпеть не может.
– Если бы учителя танцев и хороших манер исправно посещали собственные школы, пользы было бы больше, чем от всех прививок вместе взятых.
Далее они не беседовали, а битых два часа скребли лошадей. Пришел сержант и наивно спросил, почему они еще не начинали. Когда он узнал, что мокрые, взъерошенные лошади уже прошли чистку, то не поверил ушам своим.
– И это вы называете чисткой? Отвечайте по совести.
Господин Ванек оглядел печальных скакунов оценивающим глазом:
– Для начала весьма недурно.
Они скребли коней еще четыре с половиной часа. И господин Ванек принял решение дезертировать:
– Ненавижу нарушать присягу, – заявил он Вюрфли. – Но при таком обращении пусть больше на меня не рассчитывают. Сматываюсь.
– Может, вас даже искать не станут, – предположил Вюрфли, полностью согласный с решением собрата по оружию.
– Еду работать в Италию. Одна дама составит мне компанию.
– Будете музицировать?
– Она, вообще говоря, только поет. Но меня это не огорчает: макароны и спагетти с томатным соусом способны вознаградить за многие неудобства.
На следующий день господин Ванек исчез из форта. По радио каждые три часа передавали его особые приметы, а он зажил в своей привычной атмосфере, в удобном платяном шкафу Лауры Депирелли: артистка постаралась как можно лучше оборудовать его новое жилище.
Глава 19
1
Пассажиров золотого автомобиля и их сопровождающих, по всей вероятности, постиг бы трагический конец, если б Андре не позаимствовал в Оране у шеф-повара Будуана список рецептов для коктейлей.
Когда машину перевернуло, книжка с рецептами покатилась вперед, и лакей, сидевший на заднем сиденье, покатился следом, поскольку, чувствовал ответственность за уникальный манускрипт.
И так случилось, что Андре вместе с манускриптом закатился под шоферское сиденье, затаился там и ускользнул от внимания нападающих. Когда бандиты ускакали, неожиданно появился Андре со списком рецептов под мышкой, с подобающим камердинеру достоинством, с разбитым, правда, носом и в порядком изодранной одежде.
– Если господа не имеют возражений, я освобожу их от пут.
С разных сторон послышались возгласы и стоны. В результате поздним вечером измученная компания добралась до Азумбара. Администрацию оазиса составляли два арабских жандарма. Телеграфные провода были перерезаны. Что делать? Прежде всего, уложить в постель горящего в лихорадке Лабу.
– Судьба против нас, – мрачно констатировал де Бертэн.
Аннет молчала. Она думала иначе. Она думала о божьей каре. И, в высшей степени утомленная, пожелав доброй ночи, удалилась в отведенную ей комнату. Равным образом удалился и де Бертэн.
Лабу лежал с открытыми глазами в глухом пространстве меж глиняных стен. С потолка на него глядела ящерка-мухоловка. Кровь пульсировала у горла, в душной ночи оазиса время от времени вскрикивала какая-то птица. Ики-виви… Пауза.
Ики-виви…
В глазах у Лабу мутилось. Ему казалось, что желтые, в плесени, стены смыкаются над ним…
– Горчев! – простонал он едва слышно и, когда дверь отворилась, он прекрасно знал, кто войдет.
Ики-виви…
2
И вошел, конечно, Горчев в разорванной и пропыленной униформе. За ним следовал лев – ленивый и сонно моргающий.
– Добрый вечер, – улыбнулся Горчев. – Ведите себя достойно, господин Вендринер.
Перед измученным взором больного расплывался и призрак, и на редкость крупный, туда-сюда снующий лев. Страха он не испытывал.
– Вид у вас не блестящий, месье Лабу, – заметил призрак. – Похоже, драться мы сегодня не будем.
– Зачем вы умерли? – прошептал больной.
– Я? – ужаснулся призрак.
– Неужели я всегда буду видеть… эти глаза… это лицо?
– Ну и что? По-вашему, я так безобразен? Послушайте, Лабу, я еще раз доставил вам ваш автомобиль.
– Вы это сделали и в прошлый раз, – с трудом проговорил Лабу. – Я видел вас в тумане…
– Правда? Любопытно. Фу, господин Вендринер! Терпения не хватает с этой старой бестией, – отвлекся Горчев, потому что зверь принялся обнюхивать свисающую с кровати руку больного. – Он вас не тронет. Это старый цирковой артист и, по-моему, вегетарианец. Представьте: у ворот он дочиста вылизал банку с зеленой краской.
– Нет… нет, – стонал больной, – это невозможно…
– Я тоже удивился. Но он, верно, подумал, что это шпинат.
Лабу, несмотря на высоченную температуру, готов был рассмеяться при виде комического зрелища – солдат и ручной лев… Но тут ему представилась могила на кладбище легионеров.