Какой чуткий артист! Ибо в понятии господина Вендринера все живые существа делились на две большие группы: цирковых артистов и… билетеров.
– Знаете, господин Вендринер, по-моему, ваш контракт с этим циркомпродлится недолго.
Господин Вендринер печально замотал головой, что, скорей всего, означало: «Кому вы это говорите?»
Около семи под брезентом проснулся Гафироне.
– Алло, – закричал он. – Зачем вы прикрыли мою клетку? И кроме того, я хочу есть.
– Автогонщика в клетке кормить запрещается, – ответил Горчев глухим, измененным голосом.
– Кто это говорит?
– Лев.
– Бросьте шутить. Как вас зовут?
– Аладар Вендринер, цирковой артист и хищник. Уж раз вы попали в клетку, должны понимать язык зверей-Давайте побеседуем.
– Вы не можете убрать эту дурацкую занавеску?
– Угадали. Не могу.
Послышался тонкий скрежет маникюрной пилочки.
– Вы и в темноте умудряетесь ухаживать за ногтями? – поразился Горчев.
– Конечно. Тренировка делает мастера. А кто это со мной разговаривает?
– Теодор Вендринер – жареный поросенок из Бенгалии, хотя, по-моему, жареному поросенку родина безразлична.
– Оставьте глупые шутки! Кто вы, почему вас завезли сюда?
– Сами должны понимать, – ответил Иван и пододвинул льву миску с водой.
Лев шевельнул хвостом и благодарно поморгал красными от бессонницы глазами.
– Одним словом, разумного ответа от вас не дождешься! – автогонщик звякнул ножницами.
– Господин Гафироне, я хочу вам дать совет: исчезните и побыстрей с дорожки, которая ведет вас к пожизненному заключению.
– Как это понимать?
– Во всяком случае столько дают за шпионаж, если, правда, вам не повезет с виселицей.
– Послушайте, месье, так даже в шутку не говорят.
– Я хочу довести до вашего сведения, что в одной из клеток хранятся важнейшие военные секреты, и ваша задача – вывезти их на «альфа-ромео» за пределы страны.
– Господи, сохрани и помилуй! Кто вы такой?
– Розетта Вендринер – пятнистая гиена.
– Оставьте, наконец, ваши насмешки!
– А вы, господин Гафироне, оставьте в покое мое инкогнито и послушайтесь доброго совета. С вашей помощью хотят передать иностранным агентам секретные телеграфные коды, касающиеся сосредоточения войск на колониальных аэродромах.
– Я так и чуял недоброе! Но что же мне делать?
– В нужный момент я освобожу вас, и вы с максимальной скоростью помчитесь на этом фургоне к северу.
– Все сделаю с радостью, только освободите меня! Но ответьте все-таки, кто вы?
Только не вздумайте сказать, что вы – Герман Вендринер, беркут, иначе мне трудно будет воздержаться от грубостей.
– Почему я не могу быть гордым повелителем облаков по кличке Герман?
– Не можете, потому что беркут теперь я, – торжествующе воскликнул гонщик. – Сегодня утром по моей просьбе на моей клетке сменили унизительную табличку.
Горчев покачал головой:
– Не верится, чтобы такая благородная птица маникюрила свои когти самолично.
Послышался шум мотора, и Горчев моментально нырнул под одеяло.
Глава двадцатая
1
– Быстро за ними, – приказал Лингстрем, когда Приватный Алекс и его приятели выскочили из спортивной машины. Только что они встретили арабскую вспомогательную банду с Портнифом во главе, а метис Альду привел автомобиль Маэстро.
– Вы с фургоном поедете за нами, – распорядился Маэстро. – Поедете к назначенному месту, где мы натянем сеть и пересечем им дорогу.
– И дальше?
– Часов за шесть-семь мы обогнем Абудир и двинемся без остановок на Ифирис.
Будьте внимательны: левая от высохшего русла тропа ведет во французскую область, и вы рискуете угодить прямо к Абе Падану.
Из фургона быстро и ловко вытащили стальную сеть и скинули занавеску с клетки Гафироне. Гонщик сидел на корточках, втянув голову в плечи, и действительно напоминал огромного беркута или скорее сову, ослепленную неожиданным светом. Он испуганно щурился и часто моргал: его розовые ногти побелели – так судорожно вцепился он в прутья клетки.
– Месье Гафироне, приготовьтесь, скоро вам придется сесть за руль. Учтите, на заднем сиденье нас будет трое, и каждый с револьвером.
– Но я протестую! Зачем вы впутываете меня в свои дела?
– Будете повиноваться без разговоров, иначе получите пулю в лоб… Фургон направится к мертвому городу. К полудню туда прибудут и они с автомобилем.
Маэстро, Лингстрем, Портниф, Альду и арабы поспешно удалились. Занимался рассвет.
Рыбец стартовал, и огромный грузовой фургон с расшатанными рессорами тяжело двинулся на массивных шинах через пески пустыни.
– Прикрыть господина беркута? – спросил молчаливый Другич.
– Нет, умоляю, не надо! – завопил Гафироне. Однако после моментального курса лечения холодной водой он без возражений погрузился во тьму египетскую. Горчев же, напротив, сбросил одеяло и весело вскочил, хотя в принципе ему было не очень-то весело.
– Когда мы приедем на место?
– Около полудня.
Фургон трясся и подпрыгивал, и льва Аладара Вендринера одолевала икота. Горчев успокоительно почесал ему голову, чем доставил старому артисту несказанное удовольствие.
Что делать? Горчев лихорадочно искал решения: он чувствовал, что самой судьбой ему предназначено спасти миссию Лабу…
Но ничего разумного в голову не приходило. Он снова лег и закрыл глаза. Рука его свешивалась в клетку господина Вендринера. Измученный царь зверей начал лизать руку так мягко и ритмично, что это действовало убаюкивающе. Горчев уснул… Сон его был тревожен. Один и тот же кошмар, и все про господина Ванека. Оя с Аннет и их дети-старшеклассники посещают оранскую крепость, а на странице путеводителя красуется следующий текст:
Зловещее подземелье, где мавританский владыка Маснир прятал свою рабыню. Несколько лет скудно одетый иностранный господин кого-то ожидает здесь и за умеренное вознаграждение позволяет себя лицезреть. Подлинность двухметровой седой бороды удостоверена!»
Он внезапно проснулся. Фургон стоял, никого вокруг не было. Он подошел к прикрытой клетке Гафироие:
– Эй, господин беркут!
– Чего вам еще?
– Они ушли?
– Да. С полчаса. И теперь я знаю, что вас зовут Черголец.
«Ну чем не господин Ванек?» – подумал Горчев.
Он вытащил из клетки жареного поросенка и отдал половину льву. Господину Вендринеру досталась и голова с кусочком лимона. Престарелый хищник без всякого удовольствия попробовал мяса и почти ничего не съел. Зато долго мусолил лимон…
Старый циркач. У него явно пониженная кислотность. Неужели этот живой коврик для постели некогда был царем зверей?
Горчеву ничего не оставалось, как печально сидеть на полу. Вероятно, Лабу и его спутники уже поймались в стальную сеть. Время шло ужасающе медленно, мозг не отдыхал ни секунды. Вендринер рядом с ним посасывал лимон; может, дело вовсе не в пониженной кислотности, просто лев стал гурманом, как все старики. Давно перевалило за полдень. Горчев впервые в жизни почувствовал, что нервничает. Он ходил взад и вперед – его беспокойство передалось льву. Тот озабоченно смотрел на своего нового негаданного друга.
Гафироне в своей клетке деловито работал ножничками, и казалось, будто тикают карманные часы.
– Послушайте, господин Вендринер, я решил отпустить вас на волю, – заявил Горчев. – Вы пока что мой единственный друг, которому я могу помочь. Идите, погуляйте на своих неверных ногах по теплому песку, потешьте натруженные глаза лиловыми сумерками Сахары. Потянитесь, поизгибайтесь, похрустите старыми костями. Погуляйте еще хоть раз по своей родине.