Февраль, 13, 1993
Мегги без труда нашла коттедж Джона Форчуна, туда вела лишь единственная дорога — на спасательную станцию, и на этой дороге был единственный дом — его дом. Из трубы курился дымок, и ветер уносил его прочь. Она подняла воротник, вышла из машины и, поднявшись, позвонила в дверь.
— Я сказала, что приду, и вот я здесь, — произнесла она с шутливым поклоном, когда он открыл ей дверь.
— Входите, входите! — Джон отступил назад в комнату, приглашая ее войти.
Мегги вошла. Здесь было много разных оттенков цвета и тепла, и везде были книги — на полках, выстроившихся рядами вдоль стен, и даже на полу. Старинные карты заполняли те места на стенах, где не было книг. Карты были большими, выполненными в старинной манере. Камин был выложен из дикого камня. Было невозможно чувствовать себя неуютно в таком месте. Она позволила взять у нее верхнюю одежду, села на мягкую софу, в ее руках сразу же оказалась чашка ароматного кофе. Мегги осторожно взглянула на Джона. В своем красном свитере, широких брюках, толстых шерстяных носках и шлепанцах, он как-то очень подходил под обстановку дома.
— Спасибо за приход, — сказал он. — У меня было ощущение, что вы не хотели делать этого.
— Нет, я хотела. — Джон удивленно вскинул брови. — Я выполнила все, как вы сказали, и это сработало. Но… — Мегги отвернулась от него и взглянула в огонь. Она не нашла там подсказки. — Но сны… распадаются и исчезают. Один, правда, я запомнила в деталях, после разговора с вами в тот день, но это было не столь важным, чтобы уделить много внимания и вспоминать, — сказав это, она снова взглянула на Джона. — Я поняла, что предложенное вами хорошо действует, когда надо получить противоположные результаты.
— Ах! — он сцепил пальцы на животе. — Другими словами, вы решили не вспоминать и достигли цели.
— Совершенно верно.
— У вас очень сильная воля, Мегги Росс.
Она удивилась.
— Я не могла бы сказать этого, нет.
— Это потому, что ваши силы расходуются на создание самообманов, иллюзий. Просто надо думать, что вы еще сможете сделать со всей той энергией, которой позволили выйти.
«Ерунда», — подумала Мегги, но внимательно прислушивалась к тому, что он говорил. Она знала, как игнорировать собеседника: вы не слушаете, вы думаете о чем-либо другом и — что всего важнее — не протестуете и не противоречите. Но Джона Форчуна было трудно уязвить: он был сильной личностью и нашел способ, как заставить ее слушать себя. Он сказал:
— Сны формируются в глубине подсознания. Они — не ложь. И правда часто выражена в таких символах, которые понятны только их видевшему, либо опытному толкователю.
— И вы думаете, что вы — именно такой толкователь? — сказала Мегги с вызовом.
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, для этого я рекомендовал бы Джандинса, — он внимательно стал что-то высматривать на маленьком, заваленном книгами и бумагами столике, перебирая все вещи, пока не нашел трубку. — Вы не возражаете, если я закурю?
Она пожала плечами, не склонная в тот момент чувствовать расположение к этому человеку:
— Это ваш дом и ваша жизнь, и если трубка менее вредна здоровью, чем сигарета, тогда я не возражаю.
— Хм, — он сел и занялся набиванием трубки, затем поджег ее, затянулся и сказал, — и если они, ваши сновидения, тоже ваша жизнь, тогда непонятно ваше нежелание изучить их. Кстати, если вы хотите еще кофе, то кофейник еще горячий, стоит на кухне.
— Спасибо, я чувствую себя великолепно, — ложь из вежливости.
Она хотела уже уйти, но вместе с тем чувствовала себя как приклеенной к месту. Джон откинулся назад, на спинку стула, со вздохом и начал непрерывно дымить трубкой. У него похорошело лицо, он выглядел, как розовощекий эльф. Выпустил пару дымных колец, которые медленно поднимались к потолку.
— Я могу немного добавить к этой легенде, которой вы интересуетесь.
У Мегги пересохло во рту. Она решила выслушать его — все равно завтра уезжает. Что это изменит? Он принял молчание за согласие и начал.
— Год, когда случился гигантский шторм и когда Золотой барабан оказался здесь у побережья, был 1757-й. Человек, который спасся, остался в Аутер Банкс и потом, в благодарность, передал семье, приютившей его, барабан. Их потомки все еще владеют им. Барабан нигде и никогда не показывали в музеях или других местах. Мне сказали, что они живут теперь в Ванчезе.
— Ванчезе? Это… это не семья Джеми, нет?
— Джеми? — от его внимания не ускользнуло, что она называет его на шотландский манер.