Выбрать главу

— Да-да, сэр, — сказал он. — Но адвокаты не могут быть присяжными.

— Если бы мог, я бы им стал.

— Да, сэр.

Я разговаривал с несколькими типами из федеральных органов — агентами налоговой службы, ФБР и им подобными — и знаю, что когда они начинают говорить: «Да, мистер налогоплательщик», то можно считать разговор законченным.

— Благодарю вас, сэр.

Я нажал на сцепление.

— По крайней мере, теперь в округе будет более спокойно.

— В таких ситуациях всегда так бывает, сэр.

— Иронизируете?

— Да, сэр.

Я посмотрел мистеру Манкузо прямо в глаза.

— Вы знаете, что такое capozella?

Он засмеялся.

— Конечно. Моя бабушка все время заставляла меня отведать хоть кусочек. Это деликатес. А почему вы спрашиваете?

— Просто проверяю. Arrivederci[2].

— Счастливой Пасхи, — пожелал он. Манкузо выпрямился, и теперь я наблюдал только его живот. Я нажал на газ и, снявшись с тормоза, помчался по Грейс-лейн.

Эта дорога заканчивается разворотом у усадьбы, которая называется «Фокс Пойнт». «Фокс Пойнт» может в скором времени превратиться в мечеть, но об этом позже.

Я развернулся и поехал обратно по Грейс-лейн. Я проехал мимо «Альгамбры» и посмотрел на то место, где недавно стоял мистер Манкузо. Он уже ушел, это было естественно, но недавние события казались мне дурным сном, поэтому я вытащил из кармана его визитную карточку и уставился на нее. Я вспомнил, что утром с той же целью подобрал гильзу, и сказал себе: «Возьми себя в руки, Джон».

Мистер Манкузо еще некоторое время занимал мои мысли. С виду он походил на клоуна, но дураком явно не был. В нем чувствовалась какая-то уверенность, и мне, честно говоря, нравилось, что по следу итальянца идет итальянец. Бог знает по какой причине ФБР до сих пор не могло справиться с Белларозой. Но теперь, кажется, с приходом агентов-итальянцев дело начинало меняться к лучшему. Мне это напомнило использование римским сенатом наемников. Довольный своим анализом и почти успокоенный своей встречей со странно выглядевшим мистером Манкузо, я направился в гости к тетушке Корнелии.

* * *

Через десять минут я уже был в поселке Локаст-Вэлли. Тетя Корнелия проживает в большом викторианском доме на тихой улице, совсем недалеко от моего офиса. Об этом доме у меня с самого детства сохранились теплые воспоминания. Муж моей тетки, дядя Артур, — неудачник, вышедший на пенсию. Он растратил свое наследство на проекты, которые не принесли ничего, кроме расходов. Но он не забыл главного правила белых англосаксов-протестантов: «НИКОГДА НЕ РАССТАВАЙСЯ С КАПИТАЛОМ», поэтому капитал его, управляемый профессионалами, возрос и приносит ему доход. Надеюсь, он больше не будет лезть в самостоятельный бизнес. Трое его сыновей, мои безмозглые кузены, имеют в крови папину склонность к проматыванию денег. Им следует каждое утро повторять, как заповедь: «Никогда не расставайся с капиталом». Тогда у них все будет в порядке.

Улица, где жила тетя Корнелия, была сплошь заставлена машинами, так как здесь проживали чьи-то тетки, бабушки и матери. Перефразируя Роберта Фроста, можно сказать, что на этой улице каждый дом был родным домом для кого-то.

Я нашел парковку для своей машины и пошел к дому. На крыльце я сделал глубокий вдох и открыл дверь.

Дом ломился от гостей, каждый из которых был в родственных отношениях со мной и со всеми остальными присутствующими. Я не знаток в этом деле, никогда не знаю, с кем я должен расцеловаться, чьи дети крутятся под ногами и все такое. Я все время попадаю впросак, спрашивая у разведенных, как чувствует себя их вторая половина, интересуясь у обанкротившихся родственников, как идут их дела в бизнесе. Мне также несколько раз довелось спросить о здоровье давно умерших сородичей. Сюзанна, которая не имеет здесь родственных уз ни с кем, кроме меня, ориентируется в этой каше гораздо лучше. Она всегда знает, кто умер, кто родился, кто женился, — она просто ходячая энциклопедия нашей семьи. Я был бы даже не прочь, если бы сейчас она сопровождала меня, шепча на ухо: «Вот это твоя кузина Барбара, дочь твоей тетки Анны и твоего покойного дяди Барта. Муж Барбары ушел от нее, он нашел себе „голубого“ приятеля. Барбара в расстроенных чувствах, но держится хорошо, только стала ненавидеть мужчин». Получив такую информацию, я смог бы более легко общаться с Барбарой, хотя тем для разговора было бы маловато, разве что женский теннис.

Итак, все они собрались здесь, негромко переговаривались между собой, держа в левой руке бокалы, жевали жвачку, а я мысленно метался, пытаясь каким-то образом избежать конфуза. Я поприветствовал нескольких человек, но в разговор не вступал, а продолжал перемещаться из комнаты в комнату так, словно единственной моей целью было попасть в ванную.

Я заметил Джуди и Лестера Ремсенов. Они всегда причисляют себя к нашим родственникам, но никому еще не удалось выяснить, каковы наши родственные связи. Возможно, Лестер просто сам в какой-то момент ошибся и не может исправить эту промашку вот уже тридцать лет, так как боится показаться смешным.

Перебегая из комнаты в комнату и избегая попасть в западню, я на ходу заметил свою мать, отца и Сюзанну, но не подошел к ним. Я осознавал, что одет не так, как положено, и небрит. Притом, что вокруг даже дети были в наглаженной одежде и в начищенных ботинках.

Я добрался до бара и приготовил себе виски с содовой. Кто-то в этот момент похлопал меня по плечу, и я, обернувшись, увидел мою сестру Эмили. Я сразу сообразил, что из Техаса она вряд ли смогла бы до меня дотронуться. Мы обнялись и расцеловались. Мы с Эмили остались близки, несмотря на разделявшие нас годы и расстояние. Если и есть на свете человек, который мне не безразличен (Сюзанна и дети не в счет), то это моя сестра Эмили.

В человеке, стоявшем за ее спиной, я опознал ее новую любовь. Он улыбнулся мне, Эмили представила нас друг другу.

— Джон, это мой друг Гэри.

Мы обменялись рукопожатиями. Гэри, загорелый красавец-мужчина, выглядел лет на десять младше Эмили. У него был ярко выраженный техасский акцент.

— Очень рад знакомству с вами, мистер Саттер.

— Зовите меня просто Джон. Эмили мне много говорила о вас. — Я покосился на сестру и еще раз отметил, что она словно помолодела с момента нашей предыдущей встречи. В глазах ее сиял огонь новой страсти, очень красящий ее. Совершенно искренне я радовался за нее, и она это ценила. Минуты три мы поболтали, затем Гэри извинился и оставил нас. Мы с Эмили вышли в другую комнату.

— Джон, я так счастлива.

— Ты просто вся светишься.

Она пристально посмотрела мне в глаза.

— А с тобой все в порядке?

— Да. Я, того гляди, свихнусь. Великолепное ощущение, скажу тебе честно.

Она засмеялась.

— Я выгляжу как загулявшая бабенка, а ты — как старый ловелас. Отец с матерью в шоке.

Я усмехнулся. Мои родители вовсе не ретрограды, но очень любят строить из себя хранителей семейных устоев, когда кто-то из детей выкидывает номера. Я не осмеливаюсь применить к ним слово «лицемеры».

— У вас с Сюзанной все в порядке? — спросила Эмили.

— Не знаю.

— По ее словам, ты в данный момент глубоко несчастен, а она очень желает тебе помочь. Она даже просила, чтобы я поговорила с тобой.

Я поболтал в стакане виски с содовой и немного отпил. Сюзанна понимает, что кроме нее есть только один человек, который способен поговорить со мной по душам.

— Большинство проблем Сюзанны — это ее собственное изобретение. Мои проблемы — это мое изобретение. В этом и заключается главная проблема. — Я подумал и добавил: — Мне кажется, нам обоим в какой-то момент стало скучно. Необходима разрядка.

— Вот и разряжайтесь друг на друге.

Я улыбнулся.

— Но при помощи чего прикажешь разряжаться? Вызвать друг друга на дуэль? К тому же в нашем конфликте нет ничего серьезного.

вернуться

2

До свидания (итал.).