Сюзанна начала свои этюды в вестибюле «Альгамбры», и это, учитывая также ее лошадей, находящихся в этом поместье, заставляло ее посещать наших соседей едва ли не каждый день. Сюзанна, кстати, сделала выбор в пользу масляных красок, а это означало, что картина будет готова не раньше чем через шесть недель.
Между Сюзанной Стенхоп-Саттер и миссис Анной Беллароза, судя по всему, сложились отношения трогательной дружбы, возможно, даже истинной дружбы, если верить словам Сюзанны. Этот союз, я был в этом уверен, всячески поощрялся Фрэнком Белларозой, который стремился не только к тому, чтобы его жена обзавелась подругами, но и хотел, чтобы она отстала от него с дурацкими разговорами про переезд из милого ее сердцу Бруклина в необжитый и опасный край.
Сюзанна почти никогда не упоминала о встречах с Фрэнком, а я не задавал ей вопросов. Я представлял его поведение следующим образом — он второпях заглядывал к Сюзанне, сидящей за своим мольбертом, обменивался с женщинами парой фраз и удалялся к себе на целый день. Или, что более вероятно, садился в свой лимузин и направлялся в Нью-Йорк, с тем чтобы усердно заняться своей противозаконной деятельностью.
По моему разумению, управлять огромной преступной империей — это тяжкий труд, особенно с учетом того, что император не может сказать все по телефону или передать по телексу или факсу. Нужны личные встречи, переговоры, пожимания рук, нужно видеть лицо собеседника, его жесты. Без этого невозможно управлять подпольной организацией, будь она криминальной или просто политической. Я вспомнил, что мафия и возникла как подпольная организация сопротивления во время оккупации Сицилии. Наверное, так оно и было, тем более что эта особенность во многом объясняет живучесть этой организации на территории Америки. Но, возможно, их методы становятся несколько старомодными в конце второго тысячелетия. Возможно.
Однажды вечером Сюзанна сказала мне:
— Я наблюдала одну очень странную сцену у наших соседей.
— Какую?
— Я видела, как мужчина целовал руку Фрэнку.
— Почему тебе показалось это странным? Мои младшие партнеры по фирме целуют мне руку каждое утро.
— Давай без шуточек, пожалуйста. Я тебе скажу еще одну вещь. Каждого, кто входит в дом, заводят в раздевалку и обыскивают. Я слышала звук металлоискателя, знаешь, когда его включают.
— Тебя тоже обыскивают?
— Конечно, нет, — ответила она. — У него что, паранойя?
— У него — нет. Но слишком многие хотят видеть его мертвым. Разве ты не понимаешь?
— Мне кажется, понимаю. Но это так странно… Я имею в виду то, что это происходит по соседству.
— С тобой еще не беседовал мистер Манкузо?
— Нет. Он что, собирался?
— Возможно.
Но, кроме этого короткого разговора, других упоминаний о Фрэнке практически не было.
Что касается Анны, здесь у Сюзанны было больше новостей. Она поведала мне, что Анна не катается верхом, не играет в теннис, не любит выходить в море на яхте и вообще не увлекается никаким спортом. Это меня не удивило. Сюзанна хотела однажды усадить ее на Янки, но Анна не решилась даже подойти к животному. Однако выяснилось, что Анна проявляет интерес к живописи. По словам Сюзанны, она любит присутствовать при ее работе и задает массу вопросов. Сюзанна посоветовала ей купить себе мольберт и краски и предложила давать ей уроки рисования, но Анна не выразила большого энтузиазма: ее пугает все новое. Несмотря на то что Сюзанна была явно очарована обаянием Анны, мне все же показалось, что она в отчаянии от ее робости. Поэтому я решил просветить ее.
— Смысл существования Анны только в приготовлении еды, уборке дома, супружеском сексе и заботе о детях. Не тревожь ее ничем другим.
— Но, судя по всему, ее муж не против, чтобы она осваивала какие-нибудь новые для себя занятия.
«Твой муж тоже хотел бы этого, Сюзанна. Он бы не возражал, если бы ты научилась готовить и следить за порядком в доме», — подумал я про себя. Я бы, конечно, в любом случае предпочел Сюзанну, а не Анну в качестве спутницы жизни, но, если бы удалось совместить лучшие качества обеих женщин, получилась бы идеальная жена. Но тогда я не смог бы жаловаться на жизнь, а это скучно.
Сюзанна также сообщила мне, что Анна задает ей массу вопросов о том, «как здесь вести себя». По-моему, вопросы эти задавал ей Фрэнк, а не Анна.
Что касается освящения «Альгамбры», то Сюзанна сообщила мне в один из дней, что Анна привезла из Бруклина двух священников. «Они выглядели очень мрачными, — поведала Сюзанна. — Они окропили весь дом святой водой, а Анна крестилась каждую минуту. Я притворилась, что ничего не замечаю, но это было так странно. Анна сказала, что они просто освящали дом, но мне показалось, что за этим стоит что-то другое».
— Они очень суеверные люди, — сказал я. — Ты случайно не пугала их историями про призраков?
— Нет, конечно, нет. Я, наоборот, пыталась ее убедить, что в «Альгамбре» нет призраков.
— Ну, я думаю, после того как дом обрызгали водой, она будет чувствовать себя лучше.
— Надеюсь. Знаешь, у меня даже мурашки по телу пошли, когда я увидела этих, в сутанах.
Однако были в этой новой для меня ситуации и приятные моменты. Например, итальянская кухня. Нет, Сюзанна не научилась готовить, она умеет готовить так же, как я умею летать. Просто теперь она почти каждый вечер приносила с собой порцию ужина из дома Белларозы. Это были пластмассовые контейнеры с равиоли, зити, парминьяном из баклажан, а также жареные цуккини и другие блюда с труднопроизносимыми названиями. Вы не поверите, впервые за двадцать лет я стал с нетерпением ждать того часа, когда вернусь домой и поужинаю.
Сюзанна также притащила новую рассаду помидоров и цуккини, чтобы высадить ее на своем огороде, на котором уже рос редис, базилик, зеленый перец и баклажаны. Она не говорила мне об этих приобретениях, я сам увидел их, когда однажды прогуливался по поместью. Каждое растение имело бирку с названием, поэтому мы были в курсе того, что выращиваем. Вероятно, Сюзанна позаимствовала у кого-то справочники по огородничеству, так как теперь ее плантация выглядела образцово, и к лету можно было рассчитывать на обильный урожай. Стенхоп Холл превращался — по крайней мере в том, что касается овощей, — в натуральное хозяйство, и все четверо его обитателей могли теперь жить спокойно, не опасаясь заболеть цингой или куриной слепотой.
С этой точки зрения перемены в моей жизни, последовавшие после установления культурных контактов с соседним натуральным хозяйством, были весьма благотворными. Столкновение культур пока не материализовалось ни в чем конкретном, но для этого еще имелось время.
Не было сомнений, что между мной и Фрэнком Белларозой установились личные взаимоотношения, но я пока не определил точно их природу, а если и сделал это, то еще не поставил в известность никого, включая и самого себя. Но какова бы ни была их сущность, пока эти взаимоотношения были приостановлены, так как до самого конца месяца я не услышал от моего соседа ни слова.
Что касается деловых отношений, то весь наш разговор в библиотеке казался мне не чем иным, как бредом. Должно быть, Фрэнк сожалел теперь, что был откровенен со мной, и именно это и объясняло его длительное молчание. По моему разумению, он, конечно, не мог вообразить, что ему удалось нанять меня в качестве своего адвоката.
В последнюю среду мая Сюзанна отправилась на очередное собрание общества любителей бельведеров. Оно проходило в старом поместье «Фокс Пойнт», находившемся в самом конце Грейс-лейн. Она упомянула об этом уже после собрания, и, когда я спросил, не пригласила ли она с собой Анну, Сюзанна ответила отрицательно и не стала вдаваться в объяснения.