Эти люди, мои клиенты, нанимают меня, чтобы быть уверенными в законности тех способов ухода от налогов, которые придумывают они сами или их советники. Они не хотят из-за этого попадать в тюрьму. Моя деятельность в данной ситуации совершенно законна, в противном случае я не стал бы даже влезать в это дело. Мы работаем под лозунгом: «Уклоняться от уплаты налогов — незаконно, уходить от их уплаты — законно». И я бы добавил, последнее — это наш гражданский и моральный долг.
Поэтому, когда, к примеру, новый налоговый закон отнял возможность прятать деньги в трастовых компаниях для детей-наследников (трасты Клиффорда), некий сообразительный юрист (мне бы очень хотелось, чтобы им был я) изобрел так называемый псевдотраст Клиффорда, который обеспечивал то же самое, то есть перевод денег в форме, свободной от налогообложения, в пользу детей-наследников. Этот способ настолько сложен и хитер, что вся Федеральная налоговая служба ломает голову над тем, как найти к нему ключ. Это игра, возможно, даже война. Я хорошо играю в эту игру, я умею все делать чисто и законно. У меня есть для этого способности — пока я переигрываю своих соперников из Федеральной налоговой службы, и, если бы там появились такие же светлые головы, как моя, мне было бы даже интереснее.
Хотя я действую в точном соответствии с законом, мне время от времени приходится защищать своих клиентов в суде, чтобы решить спорный вопрос. Но ни один из моих клиентов не сел в тюрьму за уклонение от уплаты налогов и не сядет, если только не соврет мне или не скроет от меня чего-нибудь. Я стараюсь внушить своим клиентам честное отношение к делу. Если вы жульничаете в покере, в жизни или в налогах, вы роняете свою честь, а в конечном счете выходит так, что вы обманываете самого себя и лишаетесь одного из изысканнейших удовольствий в жизни — победы над противником в честном и открытом бою. Вот чему учили меня в университете.
Само собой разумеется, что противная сторона не всегда играет честно, но в этой стране у вас всегда есть возможность крикнуть «фол» и отправиться в суд для разоблачения нарушителя правил. Возможно, что в другой стране, где отсутствует честная и независимая судебная система, я бы не стал играть по правилам. Я ведь веду речь о выживании, а не о самоубийстве. Но здесь, в Америке, система еще работает, и я в нее верю. Во всяком случае, верил до одиннадцати часов утра того дня. К полудню я перешел в новую фазу моей жизни и превратился в существо, которому угрожает опасность и которому во что бы то ни стало надо развить в себе новые навыки выживания, с тем чтобы не попасть в тюрьму. Но об этом чуть позже.
Итак, я сидел в своем офисе на Уолл-стрит в это приятное майское утро и работал. Мое летнее расписание строится следующим образом — три дня я работаю, а на четыре устраиваю себе выходные, которые провожу в своем летнем домике в Ист-Хэмптоне. Это в июле. А август у меня свободен полностью. В июле я обычно заканчиваю работу пораньше, чтобы отправиться с Сюзанной в яхт-клуб и провести остаток дня под парусом. Мы плаваем до темноты, а иногда, если есть настроение, и до зари, которая в море просто восхитительна.
У нас с Сюзанной припасены шесть неплохих сексуальных сценариев для постановки их на яхте. Иногда я изображаю моряка, потерпевшего кораблекрушение, и Сюзанна втаскивает меня на борт. Она почти голая и весьма энергично пытается вернуть меня к жизни. В другом варианте я представляю пирата, который берет яхту на абордаж и врывается к несчастной пассажирке, когда она находится в душе или готовится ко сну. Затем следует драма в двух актах, где Сюзанна сначала прячется и отлынивает от работы, а затем я подвергаю ее изощренному наказанию в лучших морских традициях. Лично я больше всего люблю тот сценарий, когда я выступаю в роли простого матроса, а Сюзанна разыгрывает владелицу судна. Сюзанна командует мной, заставляет меня проделывать вещи, унижающие мое достоинство, и в какой-то момент я восстаю. Все это я говорю к тому, что мне не терпится поскорее заняться любовью в открытом море и я тороплю майские и июньские дни, чтобы пробиться сквозь них к долгожданному Дню независимости.
Я понимаю, многим покажется, что я слишком роскошно живу, устраивая себе отдых со Дня независимости до Дня труда, но я его заработал. Кроме того, в отпуске я корплю над своими собственными налогами, я специально откладываю это дело на летние месяцы.
Упоминаю об этом потому, что в тот день, когда я сидел в своем офисе и думал о своем отдыхе и своих налогах, по селектору позвонила моя секретарша Луиза. Я поднял трубку.
— Да?
— Вас спрашивает мистер Новак из Федеральной налоговой службы.
— Скажите ему, пусть позвонит в сентябре.
— Он говорит, что звонит по неотложному делу.
Я почувствовал нарастающее раздражение.
— Хорошо, тогда узнайте у него, по поводу какого клиента он звонит, найдите нужное досье, а он пусть подождет у телефона. — Я собирался уже повесить трубку, когда Луиза сказала:
— Я уже спрашивала его об этом, мистер Саттер, но он ничего не ответил. Он настаивает на разговоре с вами лично.
— О… — Кажется, я понял, о чем пойдет речь. Но с какой стати Федеральная налоговая служба пристает ко мне с расспросами про Фрэнка Белларозу? Потом я подумал, что это звонит мистер Манкузо из ФБР, прикрывшись чужой фамилией. Но и это было не слишком похоже на правду. Фрэнк Беллароза внес в мою жизнь новые моменты, поэтому подобный звонок окрашивался в его цвета, которые, надо сказать, были совсем не радужными.
— Соедините меня с ним, — сказал я Луизе.
— Хорошо, сэр. — Я услышал щелчок, затем в трубке раздался сладкий голосок, который мне сразу не понравился.
— Мистер Джон Саттер?
— Да.
— С вами говорит Стивен Новак, сотрудник Федеральной налоговой службы.
— Да?
— Мне необходимо зайти к вам и обсудить некоторые вопросы.
— Какие вопросы?
— Серьезные вопросы, мистер Саттер.
— Касающиеся кого и чего?
— Мне бы не хотелось говорить об этом по телефону.
— Почему? — Я решил пошутить. — Разве ваши телефоны прослушиваются Комитетом восставших налогоплательщиков? — Я ожидал, что в ответ услышу понимающее цоканье языком, но в трубке было тихо. Плохой признак. Я также был готов к обращению «сэр», но и его не последовало. Я пододвинул поближе свой календарь. — Как насчет следующей среды, скажем, в…
— Я буду у вас через полчаса, мистер Саттер. Пожалуйста, никуда не уходите и уделите мне час вашего времени. Благодарю вас.
Трубку повесили. «Какая наглость…» Я позвонил Луизе и попросил перенести все встречи со следующего часа.
— Когда появится мистер Новак, задержите его у себя минут на пятнадцать.
— Хорошо, сэр.
Я встал, подошел к окну и посмотрел на Уолл-стрит. Деньги. Власть. Престиж. Могущество капитала и его неприступность для посягательств извне. Однако мистеру Новаку за пятнадцать секунд удалось сделать то, для чего некоторым не хватило бы пятнадцати дней или недель: он преодолел все укрепления и барьеры и будет сидеть у меня в офисе в тот же день, когда позвонил. Невероятно.
Конечно, по его надменному тону я понял, что речь пойдет о каком-то деле с уголовной окраской. (Если это будет простое гражданское дело, я выброшу его из окна.) Итак, вставал вопрос, по поводу какого преступника решил потревожить меня мистер Новак? По поводу Белларозы? По поводу одного из моих клиентов? Но Новак не был бы так высокомерен, если бы хотел склонить меня к сотрудничеству. Следовательно, сотрудничество со мной ему было не нужно. Следовательно…
В одиннадцать пятнадцать мистер Стивен Новак появился у меня в кабинете. Он был из породы тех людей, чей голос по телефону полностью соответствует внешности.