-Слушай, ты же понимаешь, что в медицине я полный профан. Пять недель какие-то… - улыбнувшись, сказал Гольдман.- Скажи мне по-русски, что все это значит?
Анна зашла мужу за спину и обняла его за шею, прижавшись щекой к затылку мужчины.
-Беременна я, Виталь. Уже пять недель как.
Виталий развернулся, внимательно посмотрев на девушку. Анна выпрямилась и смотрела на мужа сверху вниз, опустив голову. Воцарилось длительное молчание, нарушаемое лишь тяжелым ходом огромных напольных часов с маятником – антиквариат, перевезенный из Екатеринбурга по желанию Виталика – это была семейная реликвия, с которой мужчине было трудно расстаться. Гольдман медленно встал, опираясь на трость, подошел к окну и выглянул в окно. Взгляд его был мрачным и напряженным. Анна понимала, что должна что-то сказать, как-то прервать эту гнетущую тишину, но боялась даже вздохнуть громче, чем следует. Впервые она боялась собственного мужа.
Но внезапно Виталий обернулся, и лицо его исказила улыбка, больше похожая на печальную гримасу. И вопрос, слетевший с его уст, произнесенный тихим, даже шипящим голосом, поверг Анну в шок, окончательно убедив ее в ее же догадках.
-А ребенок хотя бы чей?
Девушка опустила голову, пряча от мужа глаза. Конечно, Виталик все знал, и Аня прекрасно это понимала. Скрывать любовника на протяжении почти пяти лет, мягко говоря, нереально. Вот и Анне это не удалось. Нельзя лгать вечно – все тайное рано или поздно станет явным. Простая истина, которой Гольдман училась только сейчас. Она так ничего и не ответила своему мужу, чувствуя, как сердце рвется на части от боли и ненависти к самой себе.
Виталий вдруг закрыл глаза рукой и прерывисто вздохнул, повергнув Анну в настоящий ужас – впервые за все девять лет замужества, она видела слезы своего мужа. И причиной этих слез являлась она – девушка, которая запуталась настолько, что потеряла саму себя, казалось, навсегда. Постояв неподвижно около минуты, Виталик отнял руку от лица и посмотрел на Анну.
-Если ты захочешь свободы, я дам ее тебе. Только скажи – «да» или «нет».
Девушка оторопело посмотрела на мужа, не веря своим ушам. Именно сейчас, в эту минуту Виталий предлагал ей сделать шаг, который изменит всю ее жизнь – развод. Он согласен дать ей согласие на это, несмотря на свою любовь к ней, согласен отпустить Анну. И именно это и пугало Гольдман. Пять лет она мечется меж двух огней, меж двух мужчин, но что будет, если она уйдет? Поверить Вите и жить с ним? Но ведь и ребенок-то не его, и поверить Пчелкину просто невозможно, как бы он не клялся ей в своих чувствах, которых якобы ни к кому ранее не испытывал. А Виталий? Как доказать ему, что она не спала с Пчелкиным больше двух месяцев? Как она вообще может теперь доказать ему хоть что-то? Она, веры к которой нет и не может быть по определению? Аня неотрывно смотрела на мужа и впервые видела его таким – словно волк, уставший от погони и забитый в угол, он был готов сейчас, казалось, на все. И никогда прежде не было в его взгляде такой боли, такой мольбы…. Весь его вид говорил, нет, кричал одно: «Останься! Останься, и я прощу тебе все.». Аня видела его слезы, и не замечала своих, уже давно катившихся по щекам.
Так они и стояли – по разные стороны кабинета, молчали и неотрывно смотрели друг на друга в ожидании. И не замечали времени, не замечали ничего. И Аня наконец, сделала то, что должна была сделать – она дала ответ. Ответ, который и не мог быть иным.
-Нет.
Это короткое слово соскочило с ее губ вполне осознанно – остаться без Виталия было для Анны равносильно смерти. Медленной и мучительной, как от лезвия ножа. Говорят, это самая мучительная смерть…
Виталий подошел к плачущей девушке и прижал ее к себе. Аня уткнулась носом в родное плечо и зарыдала в голос.
-Виталик, это твой ребенок, поверь мне, пожалуйста. Я понимаю, что тебе сложно это сделать, но я тебе клянусь – он твой. Жизнью своей клянусь….- безостановочно всхлипывая, тараторила Аня, мертвой хваткой вцепившись в кофту мужа. Тот выдавил из себя некое подобие улыбки и несильно встряхнул девушку.
-Угомонись сейчас же, слышишь? Когда-нибудь я смогу тебе поверить, обещаю. Но не сейчас. Сейчас мне нужно время, прости. Но мы с тобой много чего пережили, переживем и это. Наверное.
Анна так и не поняла смысл последнего сказанного мужем слова, но виду не подала. Конечно, он не может поверить ей вот так сразу. Да и кто бы вообще поверил на его месте? Наверное, мало кто…
А между тем приближался день выборов… Решающий день…
========== 14. ==========
Глава 14.
-Слушай, ты что-то совсем плохо выглядишь,- осторожно произнесла Люда, с тревогой глядя на подругу.
-Да я утром на лестнице запнулась, упала – после этого неважно себя чувствую,- вяло пояснила Гольдман. Люда тут же не на шутку испугалась.
-Может, «Скорую» вызвать? С этим шутки ведь плохи!
-Нет, Людмила, никакой «Скорой», ясно?- зашипела Анна.- Я не хочу, чтобы все узнали о моем положении раньше времени. И вообще – ты помнишь, какой завтра день?- получив кивок, девушка продолжила.- Вот и отлично.
Аня прекрасно понимала, что с ней происходит что-то не то, но в данный момент выборы были важнее всего. Уже завтра избиратели сделают свой выбор, сегодня же был положенный день тишины, и бригада готовилась к бессонной ночи и нервному дню. А про беременность Анны знала одна лишь Люда, честно хранящая тайну.
-Расскажи мне лучше, моя дорогая Людочка, как там дела с Космосом обстоят?- заговорщически улыбнувшись, поинтересовалась Аня, когда Холмогоров в очередной раз пробежал мимо них – весь взмыленный и растрепанный, с кучей каких-то бумаг в руках.
-А что у нас с Космосом? Вроде все по-прежнему,- смущенно пожала плечами Люда.
-То есть….- начала было Гольдман, но вовремя осеклась.
-Что «то есть»?
-Эм…. Нет, ничего, все нормально,- Анна вымученно улыбнулась и тут же поймала вновь пробегающего мимо Холмогорова.- Пошли, поговорим.
Молодые люди вышли на улицу, где курил в гордом одиночестве Пчелкин. Анна прошла мимо, постаравшись не выдать внутреннего легкого испуга от неожиданной встречи – в последнее время девушка старалась пересекаться с Витей как можно реже. Так было меньше проблем, да и душа меньше рвалась на кусочки.
-Ань, ты на живой труп похожа. Что с тобой? Уж не по моим ли стопам пошла?- спросил Космос, внимательно осматривая девушку со всех сторон.
-Нормально все. Трясет что-то,- отмахнулась Аня, хотя состояние ее было просто ужасным.- Слушай, ты что, Люде предложение не делал?
Космос замялся, вызвав у девушки подлинный испуг. Что он задумал еще? Почему вдруг тянет?
-Да я после выборов хотел….- в своем смущении Космос вдруг стал похож на парнишку-школьника. Аня облегченно выдохнула.
-Дурак, я уже испугалась! Думала, случилось что-то…. Ай!
От внезапно пронзившей девушку боли потемнело в глазах. Аня схватила Космоса за руку, чтобы иметь хоть какую-то опору.
-Так, я сейчас звоню Виталику и вызываю «Скорую»!- встрепенулся Космос, и полез было в карман плаща за телефоном, но девушка вовремя перехватила его руку.
-Не вздумай,- Гольдман исподлобья посмотрела на Холмогорова, мертвой хваткой вцепившись в руку, тянущуюся за трубкой.- Слышишь, успокойся. Нормально все.
Конечно, Аня врала – все было более чем ненормально. Но в сумочке у нее было сильное обезболивающее, о котором она почему-то забыла. Сейчас проглотит таблетки две, и все будет нормально. Пропускать день выборов нельзя было ни в коем случае – слишком это ответственное мероприятие, от которого зависит если не все, то очень и очень многое. А попади Анна в руки к врачам – и все, о наблюдении за выборами можно забыть. Этого никак нельзя было пропустить.