Гул, рвущийся из глубин земли, становился всё громче, а потолок туннеля всё выше. Неровный свет фонаря плясал на стенах, порывистый сквозняк трепал волосы. Впереди, в неясном сиянии, показались огромные каменные двери.
– Вот он чертог бездонного тиаберийского тайника, – проговорил Броль. – Ещё есть время подумать. Кто-нибудь желает повернуть оглобли?
– Нет! – за всех ответил Зубастик. – Нас ждёт удача. Я-то уж знаю.
– Ну, вам решать! – усмехнулся Громила. – Чужое золото – тяжёлое.
Они подошли к дверям и остановились. Одна створка оказалась приоткрытой. Порывисто колыхалась рвань паутины, горячий воздух неистово рвался через узкую щель, насыщая туннель жутким запахом гари.
– Посмотрите! – проговорил Палько. – Э-т-т-то рука!?
Теперь стало понятно что мешало двери закрыться. В проёме лежали чьи–то останки. Высохшее, почерневшее, обезображенное предсмертной агонией тело. Рука судорожно выпростана, голова мертвеца повёрнута назад. Казалось, несчастный изо всех сил пытался выбраться из смертоносной ловушки, но…
– Видать не судьба! – задумчиво произнёс Клут. – Бедняга! Все они бедняги!
– Не надо было дразнить нежить! – отозвался Броль. – Эти ребята сами себя перехитрили.
Громила отдал фонарь Зубастику и осторожно шагнул к двери.
– Весь хребет исполосован, – заметил он. – Похоже, снимать мясо с его костей, начали, когда он был ещё живой.
– Мясо с костей? – пролепетал Жиль. – Как это, когда он был ещё живой?
– А ты будто не знаешь как? – Броль пренебрежительно фыркнул и поманил Всебора. – Давай, поможешь мне открыть эту дверь.
Всебор подошёл ближе и с отвращением посмотрел на высохший труп тиаберийца. Вопреки расхожим представлениям о гномах, у этого не было ни бороды, ни густой копны волос на голове. Рот перекошен от ужаса, ослепительно-белые зубы, пустые глазницы. В правой руке несчастный сжимал обломок сабли. Но потрясло Всебора другое. Перед ними лежал только торс, остальное же исчезло без следа, так словно его никогда и не было.
– Что это значит? – шёпотом спросил Всебор.
– «Отверженные» любят мясо, – ответил Броль. – Видать, этот бедолага долгое время где-то прятался, выжидал, а когда решил, что время пришло, попытался смыться. Да не тут-то было. Тварям достался на обед.
– Никогда больше не стану, есть мясо, – послышался голос Зубастика. – Что я «отверженный» что ли?
Громила и Всебор попытались открыть дверь шире, но так и не смогли сдвинуть её с места. Что-то удерживало её в одном положении.
– Должно быть, скрытый механизм, – заметил Броль. – Пружина или шестерёнки. Гномы мастаки на такие штуки.
– Тогда нет никакого резона вытаскивать останки, – отозвался Клут. – Уберём мумию – дверь и захлопнется. Потом никакими силами её не откроем.
– Верно, – согласился Броль. – Посему судари, прошу втянуть животы. У кого там самое большое брюхо?
Громила аккуратно перешагнул через труп гнома и ужом проскользнул в щель. За ним последовал Всебор. От ощущений, которые он испытал в этот момент, защемило в груди. Трудно было поверить, что когда-то тиабериец превратившийся в горстку высохшего праха, жил своей жизнью, радовался, веселился, испытывал боль и жалость. Он вдруг представил на его месте себя и от ужаса содрогнулся.
– Этот приятель из знатного рода, – заметил Громила. – Видать, потому сразу и не попался. Было, кому защищать.
– Почему так решил? – спросил Всебор, помогая Зубастику протиснуться в щель.
– Медальон на шее, – пояснил Броль. – Знак отличия для представителей высших сословий.
Всебор посмотрел на мертвеца и заметил крошечную золотую сову, висевшую на его шее.
– Запомни. Увидишь у гнома такую побрякушку – поклонись! – добавил Громила. – Этим ты проявишь учтивость. Или сохранишь собственную шкура. В зависимости от обстоятельств.
Время в подземелье текло на удивление медленно. Около часа они двигались по прямому бесконечному туннелю, пока, наконец, не выбрались в огромную пещеру, в центре которой полыхал огненный вихрь. Здесь было светло, и масляные фонари оказались не нужны.
– Пригород, – проговорил Броль. – Первый рубеж обороны. На случай войны, конечно. А та груда камней, должно быть Скилруд, тиаберийская крепость. Великая и неприступная.
– Откуда огонь? – поинтересовался Жиль. – Никогда не видел столько огня.
– Один из тех секретов, которые гномы никогда, никому не раскроют, – усмехнулся Броль. – Вещество лёгкое, как воздух, а горит лучше, чем дрова или уголь.
Они остановились, чтобы полюбоваться на огненные сполохи. Зрелище и в самом деле завораживало и потрясало. Лиловые, оранжевые, красные языки пламени устремлялись к далёким сводам карстовой пещеры и от каждого такого всплеска, по гладкой сверкающей поверхности потолка пробегали радужные волны.
– Но, похоже, сейчас, это вещество вышло из-под контроля! – заметил Клут. – Жутко, аж мороз по коже.
– Пошли! – отозвался Броль. – Не стоит здесь надолго задерживаться. От огня дышать нечем. Нам только загнуться, здесь не хватало.
Чтобы добраться до разрушенного Скилруда потребовалось не меньше получаса. Только взобравшись на груду валунов, которые некогда были крепостной стеной, Всебор осознал насколько огромной, была эта пещера. Две сторожевые башни по–прежнему замыкали вход в священную Тиаберию, но между ними лежали только руины, усеянные белыми костями и помятыми доспехами.
Палько подобрал расплющённый шлем и усмехнулся.
– Хотел бы я знать, что за сволочь его так помяла? – произнёс он. – Это ж какая сила должна быть, чтобы такое сотворить?
Он демонстративно сунул шлем под нос Всебору и, повертев железку в руках, швырнул на землю.
– Шлем, будто в зубах побывал, – отозвался Всебор. – И вмятины, как от клыков.
– Да!? А я и не заметил, – удивился Палько. – Чёрт! Руки только испачкал.
– Слыхал я от знающих людей, – начал Клут. – Что есть у навьих колдунов ужасные твари, гомункулы созданные для зла.
Клут распалил трубку и выпустил колечко дыма.
– Противостоять этим тварям не способен ни один смертный, только маг или человек, наделённый особым даром. Что это за дар такой никто не знает, видать, потому и нет такого человека.
– А сам–то видел таких гомункулов? – шёпотом спросил Зубастик.
– Мой славный папаша видел, – ответил Клут. – Когда сплавлялся в Вирекрею на торговой галере по Великой реке. Ох, и страху же они тогда натерпелись…
– Хватит болтать, – рявкнул Броль. – Отдохнули? А теперь двинули, у нас не так много времени осталось.
– Постой! – Всебор удивлённо осмотрелся. – Откуда тебе известно, куда надо идти?
Громила хмыкнул и, потянув носом, подошёл ближе.
– Послушай, сынок! – заговорил он. – Не хочешь ли ты сказать, что я чего-то там скрываю?
– Именно это я и хочу сказать! Если верить твоим россказням ты здесь впервые. Но при этом у тебя нет и тени сомнения, куда нужно двигать лыжи.
– А ведь он прав! – поддержал Палько. – Верно ребята? Он прав!
– Не темни, Броль! – насупился Клут. – То, что ты искал копилку гномов известно всякому в иностранной слободе, но никто особо не верил, что однажды тебе удастся её найти. Однако ты её нашёл. И не просто влез с заднего двора, а прошёл в главные ворота. Как такое возможно?
– Ну, хватит! – осадил Громила. – Я и не собирался от вас ничего скрывать.
Броль засунул руку в походный мешок и достал старенькую тетрадь.
– Эту тетрадь я стащил из эльфийской библиотеки, – Броль пролистнул несколько страниц и пожал плечами. – Ещё до того как меня изгнали из священного города, я узнал о том, что какой-то выживший тиабериец принёс эльфам карту подземелий. А потом его трагический рассказ переложили на бумагу.
– Узнаю старину Броля, – улыбнулся Палько. – И ты не будь дураком прихватил всё это с собой.
– Я догадывался, что тучи сгущаются, ведь эльфы терпеть меня не могли, хотя умело это и скрывали. Но я отплатил им той же монетой – тетрадь и карта Тиаберии, теперь у меня.
Громила вытащил из тетради свёрнутый вчетверо листок и показал его товарищам.