– Если ты половину заработка будешь тратить на наряды и косметику…
– То у нас останется вторая половина, правильно? Все равно выгодно, – насмешничала она раньше, когда эти пикировки со свекровью казались ей чем-то важным.
«Странно, как устаешь что-то кому-то доказывать, – думала она, пока давняя знакомая парикмахерша Мери мыла ей голову. – Все равно никого никогда не переубедишь. Ни этих женщин в тюрбанах, ни свекровь, ни подруг. Нечего и стараться. А сколько я нервов, сколько сил потратила на эту вечную борьбу со всеми! Хорошо, что с возрастом непримиримость проходит. Не у всех, наверно, но у меня почти прошла. Неохота превращаться в злобную, всеми недовольную старуху…»
– Меричка, что у меня с волосами?
– А что у тебя с волосами? Все нормалек, вот седину сейчас закрасим…
– Да там скоро красить будет нечего, разве что лысину! Они лезут просто клоками. Хоть тюрбан надевай!
– Да что ты, посмотри, как сейчас все чудненько уложим. Это возрастное, наверно. Лук пробовала втирать?
– Лук?! Я же с людьми работаю, от меня все шарахаться будут! А возраст… не думаю, Меричка, мне же пятидесяти нет, вон Лили и Эминэ старше, а у них все в порядке. И у Гюзель – мы же с ней ровесницы, в одном классе учились.
– Ну, у Гюзель волосы пересчитать можно, и всегда они у нее такие были. А Лили у меня не бывает: я не ее класса мастер. С тех пор, как ты ее приводила, больше не показывалась. Такие, как она, любят, чтобы к ним на дом приходили… Ну как, посмотри-ка? Пойдет?
Мери делала последние движения феном.
– Кстати, знаешь, многие жалуются, что волосы выпадают. Экология, наверно, такая. Но ты пока еще очень даже… посмотри… даже жалко для кучки старых теток тебя причесывать, – и, склонная, как все парикмахеры, к болтовне и психолого-физиономистским обобщениям, добавила: – Между прочим, «леди Ди», молодые женщины наряжаются и прихорашиваются ради мужчин, зрелые – сами для себя, а старые – знаешь когда? Перед встречами с подругами юности! Делай выводы!
6
Автобуса не было уже двадцать минут. В каком-то смысле это даже радовало: значит, скоро придет, не бывает таких огромных интервалов. Но и двадцать минут на холодном пронизывающем декабрьском ветру – это очень долго. Если бы была теплая одежда…
Эминэ поежилась и с грустью вспомнила оставленные дома толстую удобную куртку и пушистый шарф, который при необходимости можно накинуть на голову. И старые твидовые брюки – она привыкла носить их зимой почти ежедневно. Кроме особенных дней, вроде сегодняшнего. Колени мерзли в тонких колготках, но не являться же на золотой день небрежно одетой.
Элегантное полупальто, дорогая и качественная вещь, видимо, не было рассчитано на такую необычно холодную для Измира зиму; надо было поддеть под него жилетку. Но кто же знал, что автобуса так долго не будет! А снимать при всех серую вязаную жилетку, свалявшуюся от времени в противные комочки, – нет уж, лучше потерпеть! Тонкий черный шарф из натурального шелка, недавнее приобретение Эминэ, которого никто из подруг еще не видел, трепыхался на ветру и тепла, разумеется, не давал. Зато изящно вырезанные по краям, вышитые вручную лиловые ирисы идеально сочетаются с оттенком новой блузки и чуть более темной, почти бордовой юбки.
Эминэ скосила глаза на подругу.
Селин ничего не сказала про шарф, значит, наверняка его заметила и на днях купит такой же. Если найдет. Эминэ отнюдь не собиралась откровенничать и сообщать, где и за сколько она его купила.
«Наверное, неплохо смотрится на ветру», – она мельком оглядела ожидающих автобуса и поняла, что оценить ее красоту некому: все, съежившись и пряча носы в шарфы, а руки в рукава и карманы, смотрели только на номера подходящих автобусов, и никому до нее не было дела. А Эминэ не привыкла к такому.
Обычно ее тяжеловатую, чуть мрачную и чуть цыганистую красоту замечали, на нее оглядывались на улицах, засматривались в магазинах, причем не только мужчины, но даже женщины и дети. И красота эта почти не тускнела с возрастом. Хотя нельзя сказать, чтобы Эминэ выглядела моложе своих лет, вовсе нет; но в то же время, глядя на нее, никто не думал, что перед ним хорошо сохранившаяся пятидесятилетняя женщина, никто вообще не думал о ее возрасте, это была красивая женщина и все. Единственное, о чем она заботилась, это чтобы седина была вовремя закрашена и волосы имели не более черный цвет, чем им положено. Остальное: и прекрасная осанка, и хорошей формы руки, и рисунок бровей, и разрез глаз, и смуглая, пока гладкая кожа – было дано ей природой.