– Не говорите глупостей. Ни одной женщине не будут делать предложение, если она этого не хотела и никоим образом не провоцировала. Всегда можно избежать неловкой ситуации, если не хочешь отвечать отказом.
Он не сразу нашел, что сказать.
Она могла избежать этого ужина и его предложения, и если она этого не сделала, то… может быть? Да нет, не может этого быть. Просто он умудрился создать ту редкую и неожиданную для нее неловкую ситуацию, которую она не предвидела и не провоцировала. И все же… Она сама позвонила, и привезла подарки, и согласилась пойти в ресторан, и улыбалась, и…
– А какие еще у вас условия?
– Айше, не смейтесь, пожалуйста. Лично мне не до смеха. Я ждал почти год, чтобы задать вам этот вопрос. Может быть, вам лучше не отвечать мне сразу? Вы подумаете… мы могли бы пообщаться, поближе познакомиться, а условия – это все ерунда, я волновался и, видимо, не с того начал. Пожалуйста, обещайте подумать всерьез…
– Да что же тут думать? Все понятно, – непонятно улыбнулась она. – Или мое согласие не входило в ваши планы?
– Айше… вы… вы не шутите? – он не мог поверить, что его несуразное, почти невежливое предложение, в котором он ухитрился обойтись без единого слова о любви, могла, будучи в здравом уме, принять хоть одна женщина. Господи, надо было все сказать не так!
Но все было сказано именно так.
– Вот ты и опиши, как герой говорит героине: «Выходите за меня замуж, только не выкидывайте мой компьютер и не превращайтесь в домохозяйку». А когда она согласится, пусть он ее еще поотговаривает: мол, в своем ли вы уме? Да понимаете ли, на что идете? Правда, если у тебя хватит таланта описать, какими глазами герой на нее при этом смотрел, то читатели поймут, что она не сумасшедшая, – насмешничала Айше каждый раз, когда муж предлагал ей написать за него любовную сцену. Сколько раз отказывалась, а он опять за свое… кто может звонить на домашний так поздно?
– Я подойду, – встав из-за стола, сказала она. – Тебе обычно на мобильный звонят.
– Добрый вечер, – услышал Кемаль из гостиной, – спасибо, все в порядке, а у тебя как? Да-да, сейчас позову… А что у тебя голос такой? Ничего не случилось?.. Хорошо, сейчас.
3
– Твоя сестра, – прошептала Айше, прикрыв рукой принесенную на кухню трубку телефона. Это недавнее приобретение каждый раз радовало ее: как, оказывается, удобно передвигаться с телефоном по всей квартире! У Айше раньше не было ни мобильного, ни современного домашнего телефона, и вовсе не потому, что она не могла себе этого позволить. Она всегда неплохо зарабатывала, просто не интересовалась техникой и не дружила с ней. Не умела водить машину, не пользовалась компьютером, статьи и целые книги писала от руки или печатала на машинке, а купленную мужем посудомоечную машину впервые включила через месяц после установки.
Кемаль как мог боролся с консерватизмом и ленью жены, и Айше нередко соглашалась, что технический прогресс, несомненно, значительно упрощает жизнь. Жаль только, что сначала он ее весьма усложняет: надо ведь научиться всеми этими штуками пользоваться. И не сломать, нажав не ту кнопку, и держать в голове кучу ненужной, по мнению Айше, информации. Ей, филологу, было нетрудно помнить имена и фамилии писателей и персонажей, сюжеты и даты создания пьес и романов, но вовремя вспомнить цифровой код сотового телефона… домашний телефон такого напряжения мысли не требовал, и Айше его любила.
– Голос у нее странный какой-то…
– Добрый вечер, Элиф-абла, – отношения между женой и старшей сестрой никогда не радовали Кемаля.
Строго говоря, госпожа Элиф, солидная, высокая, чуть склонная к полноте дама лет сорока пяти (точнее, называвшая эту цифру уже года три-четыре), не была его родной сестрой, но отношения между ними всю жизнь были более близкими, чем между Кемалем и его двумя родными младшими братьями.
Отец Элиф остался вдовцом с трехлетней малышкой на руках, и у него, не имевшего иных средств к существованию, кроме небольшой зарплаты учителя, была единственная возможность как-то устроить свою жизнь – быстро подыскать себе подходящую жену. Что он и сделал, остановив свой выбор на доброй, простоватой и хозяйственной Гюльтен, жившей по соседству и искренне любившей играть с его дочкой. Молодая мачеха изо всех сил старалась заменить девочке мать и даже отказывалась сразу заводить собственных детей, боясь, что разница в отношении будет заметна и неприятна маленькой Элиф. Кемаль был почти на восемь лет моложе своей сводной сестры, и родители прилагали все усилия, чтобы между ними не было ни тени ревности или неприязни.
Их и не было. Подросшая Элиф привыкла считать Гюльтен родной матерью, с радостью ждала появления на свет братишки или сестренки, с удовольствием превратилась из единственного ребенка в незаменимую мамину помощницу, почти взрослую, а Кемалю лет до пятнадцати и в голову не приходило, что Элиф и он родные только по отцу.