— Сейчас же вернись, Далила! Все это уже ни к чему! — И обернулась к мисс Майре: — Господь нас не оставит. У нас, голубка, есть еще Далила, и, пока она у нас есть, она нам послужит.
Мисс Майра перестала раскачиваться. Протянула руку, чтобы ее вытащили из гамака, мисс Тео помогла ей, а сама без всякой помощи отвязала гамак. Надолго склонилась над ним, мисс Майра тем временем любовалась бабочками. Чашу она поставила под дерево на землю. Но вот в руках у мисс Тео оказались две веревки — раскрутившиеся белые и красные пряди волнились, точно волосы хозяек, когда их расплетешь поутру.
Далила по знаку мисс Тео вскарабкалась на дерево, уцепилась пальцами ног за сучья и привязала веревки по соседству друг от друга, как велела мисс Тео. Соскользнула вниз, стояла, ждала, пока они не договорились, пока мисс Майра не повторила, сколько надо раз, ласковым — ну как ей, баловнице, откажешь — голосом: "Первая буду я". А мисс Тео только того и хотела. Вот тогда Далила села на корточки, переплела пальцы, а мисс Майра подоткнула юбки и ступила перепачканным в золе башмачком на ее черные руки.
— Просунь голову между ног, Далила.
Мисс Майра — это она распорядилась — перешагнула через Далилину голову и встала ей на спину: Далила ощущала такую тесную связь с мисс Майрой, будто мисс Майра не стояла у нее на спине, а трепыхалась на удочке, ощущала, как мисс Майра рвется прочь от мисс Тео, от Далилы, от этого дерева.
Далила завела глаза вверх. Морщинистые руки мисс Тео завязывали петлю, точно ленты шляпки в ветреный день, из нее выглядывало юное запрокинутое лицо мисс Майры.
— Я еще в детстве этому выучилась, по книжке с картинками из папиной библиотеки, но до сих пор мое уменье мне не пригодилось, — сказала мисс Тео. — Я, видно, всегда была сорванцом. — Она поцеловала мисс Майрину руку, чуть не тут же схватила Далилу за бока и, хихикающую, задом наперед вытащила из-под мисс Майры, только все равно опоздала — мисс Майра успела садануть Далилу ногой по голове, и еще как: будь на месте мисс Майры мисс Тео, а то и мужчина, тогда бы понятно — с них станется и со зла садануть.
Мисс Тео стояла, не выпуская Далилину руку из своей, смотрела вверх — горевала, но и в горе ничего не упускала из виду. То-то мисс Майра норовила укрыться с книжкой в летнем флигеле и вскрикивала, стоило Далиле выплеснуть помои на землю, а чего тут пугаться.
— Я доказала, — сказала мисс Тео, — что я смела, как лев[8], хотя я, собственно, всегда это за собой знала. Да, да, так оно и есть: погляди на меня. Прикажи я тебе влезть на дерево и положить мою сестру в тень на землю, только бы я тебя и видела: мне ли вас не знать. Ты бросила бы меня, а ведь пока сделана только половина дела. Так что я ни словом не обмолвилась о ней. О благостыне. Когда все будет кончено, иди куда хочешь, а нас оставь на этих суках, где мы не без твоей помощи очутились, — мы изопьем чашу до дна, равно. И так предстанем перед ними. После всего, что они сотворили, так им и надо. — Она пригнула Далилу, встала ей на плечи и чуть не раздавила — тяжелая, ну прямо булыжник.
Петлю для себя мисс Тео смастерила уже на спине у Далилы: обошлась без зеркала, без сестриной подсказки. И все равно на этот раз она управилась быстрее, но и Далила оказалась быстрее. Она свернулась клубочком, откатилась, вскочила и побежала прочь, оглядываясь, захлебываясь плачем. Мисс Тео шмякнулась на землю. Уж очень она была тяжелая, прямо как мужик. Куры всполошились, закудахтали — тени ее, что ли, испугались. И вот она уже лежала в траве.
Далила — что ей еще оставалось делать — схоронилась, заползла в буйные заросли бурьяна, розги, росянки — они щекотали ее раздраженную потную кожу, на их колыхавшихся чашечках качались бабочки, через них скакали кузнечики, по ним ползали муравьи, над ними метались москиты, — заползла в эти шумные, щемяще тоскливые заросли, где вымахавшая трава, казалось, застилает небеса. Раз, когда ей стало совсем невтерпеж, так ее закусали, искололи, она подбежала к дереву, спросила мисс Тео:
— А теперь что мне делать? Куда идти?
Но мисс Тео, хотя ее глаза с земли глядели прямо на Далилу, ничего ей не ответила. И Далила вприпляску пустилась прочь и снова сховалась в траве. Пока не зашло солнце, ей все чудилось, что мисс Тео извивается в траве, как издыхающая змея. Сама она затаилась в траве недвижно, как богомол, пока не пала роса и трава, распадаясь и образуя прогалы, не склонилась к земле. Цыплята об эту пору уже устроили себе насест на далеком дереве — места потише, что ли, не могли найти: за ним стояло облако, там все еще бухали пушки, и зарево заливало дорогу на Виксберг. Только тогда Далила нашла в себе силы подняться на ноги.