Свидетели утверждают, что Дейв Коллинз (ему было 25 лет) появился возле церкви в четверть десятого, он пришел сразу после окончания смены в маслобойне, где работал с 1959 года. Ему предложили войти в церковь и сесть, но он со смехом отказался, потому что не успел переодеться после работы, и ответил, что подождет Руби Гэдди, которая считалась его гражданской женой, во дворе.
Когда служба кончилась и Руби Гэдди, певшая в хоре, показалась на пороге каркасной церкви, Дейв бросился на нее и нанес ей долотом для колки льда смертельную рану, повредив внутренние органы, но она вырвала у напавшего на нее убийцы оружие и тоже нанесла ему удар. Потом Руби Гэдди дошла до дома своей матери, но там упала и больше уже не могла подняться.
Прихожане, по их рассказам, кинулись вдогонку за Коллинзом, он пробежал ярдов пятнадцать в сторону Змеиной речки, которая протекает к югу от церкви, потом упал и покатился по берегу вниз, перевернувшись раз шесть или семь. Присутствующие решили, что он умер, поскольку видели, как Руби Гэдди вырвала у него из рук долото и вонзила его Дэйву то ли в ухо, то ли в глаз и в любом случае наверняка повредила мозг. Однако позднее Коллинзу удалось вскарабкаться по берегу наверх — никто не видел, когда это произошло и как, — и каким-то чудом доползти к врачебному кабинету доктора Ричарда Стрикленда, который находится над "Городским промышленным банком".
Показания свидетелей о том, кто из негров первым нанес удар, расходятся. Священник церкви Святого Слова Божьего, Перси Макейти, не высказал своего мнения по этому поводу, но, отвечая на вопросы начальника полиции Кертиса Стабблфилда, выразил удовлетворение, что в деле не замешаны никакие подстрекатели со стороны и что никто не арестован.
Коллинза обнаружил у порога своей приемной доктор Стрикленд, проведший вечер в загородном клубе. Как сообщил доктор Стрикленд, Коллинз скончался вскоре после того, как он его нашел, от ран в груди.
"Никакого объяснения тому, что произошло, он не дал", — ответил доктор Стрикленд на вопрос следователя.
Мэр Фэрбразер, который поправляется сейчас после болезни, сообщил пришедшему к нему домой корреспонденту, что никаких волнений на маслобойне не было. "Мы и впредь будем делать все, чтобы не создавать для них условий, нам слишком дорого наше доброе имя, — сказал он и добавил: — Если погода будет по-прежнему благоприятствовать, то к концу месяца мы надеемся достигнуть максимальной выработки". В субботу, как обычно, рабочим выплачивали получку.
Однако когда полицейские обыскивали Коллинза, денег в его карманах не было.
Позже Дикон Гэдди, восьмилетний брат Руби Гэдди, нашел покрытое кровью долото для колки льда, принадлежащее церкви Святого Слова Божьего, и отнес его начальнику полиции Кертису Стабблфилду. Начальник полиции сообщил, что долото было найдено во дворе новой негритянской школы, строительство которой обошлось в сто тысяч долларов. Судя по всему, оно-то и послужило орудием двойного убийства: обе жертвы оказались палачами.
"Удивляюсь, что они там все друг друга не перекололи, — сказал священник Первой баптистской церкви Холдена его преподобие Алонзо Дакетт. — И эти бандиты еще хотят, чтобы мы пускали их в наши церкви".
Шериф графства Винс Лассетер, за которым пришлось ехать на озеро Бурн, где он ловил рыбу, выразил свое отношение к произошедшему так:
"Ну уж на этот раз они не смогут взвалить вину на нас. Вон какое зверство учинили друг над другом. Пожалуйста, отметьте особо, что наша совесть чиста".
Прихожане негритянской церкви не представляют себе, как и когда Коллинз исчез с берега Змеиной речки. "Мы над ним долго стояли, кидали в него бутылочными пробками, потом бросили его кепку и попали прямо в лицо, а он хоть бы шевельнулся. Ну, мы и решили: все, помер", — сказал один прихожанин. "Знай мы, что он потом вскарабкается на берег и поползет в город, разве бы мы ушли и оставили его там?" По свидетельству паствы, Коллинз не посещал службы в церкви Святого Слова Божьего.
Руби Гэдди умерла сегодня утром, также от ран, нанесенных в грудь.
Почему произошла драка — выяснить не удалось.
Кухарка налила ему еще кофе, но он не заметил. Бросив газету, он вышел с чашкой на маленькую веранду; эта утренняя привычка сохранилась у него до сих пор.
Веранда выходила во двор и с трех сторон была затянута сеткой. Здесь раньше стоял диван, на котором лежала днем Сильвия; она как бы оказывалась здесь в саду. Домов отсюда было не видно; гул маслобойни не доносился, не слышно было даже шума машин с дороги там, где она соединялась с объездным шоссе.