Позднее, когда стали поступать отчеты от руководителя группы Фейт, полные похвал — ее превозносили не только за способности и блестящие успехи, но и за человеческие качества, такие, как честность, трудолюбие, преданность долгу, — чувства Нэша смешались. Он ощущал презрение и гнев при мысли о том, как легко она всех обманула, ярость и горькое чувство утраты, но не мог перестать думать о ней.
Проявленная слабость приводила его в бешенство. Черт возьми, ему ведь давно ясно, что она собой представляет! Почему же он не может обуздать свое желание? Почему влечение к ней заставило его все забыть? Он ничего не может поделать со своей страстью, а теперь она, возможно, носит его ребенка. Как он будет защищать ребенка от разочарования, когда он или она узнает правду о матери?
Он не знал, что делать, надеясь, что найдет выход позже.
Собрав со стола бумаги, Нэш скрепил листы скоросшивателем и сунул в портфель. Потом, выйдя из дому, открыл багажник автомобиля и, положив портфель, достал несколько пакетов. Большую шляпную коробку с карточкой очень известной модистки, пакет с платьем от знаменитого кутюрье, а также коробку с туфлями на таких высоких тонких каблуках, что на них было страшно смотреть, но служащие дорогого обувного салона убедили его, что именно это подойдет невесте.
Внеся свертки в дом, Нэш запер дверь и поднялся на второй этаж. Фейт крепко спала, как невинная девушка накануне венчания.
Положив пакеты на пол, он вышел из комнаты.
Потом в кабинете Филипа налил себе виски, но, поднеся стакан ко рту, отставил, не сделав ни глотка. Виски не поможет разобраться с его проблемами.
Фейт разбудило яркое утреннее солнце. Вечером она забыла задвинуть шторы. Охваченная тревогой, она резко повернулась, но, к ее облегчению, рядом с ней никого не оказалось, подушка на другой половине постели была не смята. И тут она заметила коробки на полу. Что это еще?
Сначала она открыла обувную коробку и, увидев изящные атласные туфли кремового цвета на высоких шпильках, замерла от восхищения. Туфли были точно ее размера, но она никогда не покупала себе такой дорогой и непрактичной обуви. Потом Фейт обратила внимание на шляпную коробку и, затаив дыхание, подняла крышку. Прежде чем вынуть шляпку, ей пришлось снять несколько слоев оберточной бумаги.
Она не могла отвести глаз от этого произведения шляпного искусства. Кремовая, как и туфли, шляпа была сделана из тонкой соломки и шелка-сырца. Шляпа для невесты. Сердце Фейт бешено забилось. Когда она осторожно положила шляпу на место, руки ее немного дрожали. Почувствовав себя глубоко несчастной, Фейт, чтобы удержать подступающие слезы, несколько раз моргнула. Но она не позволит себе расплакаться из-за роскошной шляпы. Нет. Сегодня она может реветь от возмущения и обиды, а не оттого, что Нэшу удалось ее растрогать подарками. Как он мог так поступить с ней? Почему она вела себя как идиотка и позволила ему это?
Фейт несколько минут рассматривала последний пакет, прежде чем открыла молнию. Платье на чехле тоже было нежно-кремового цвета и именно того оттенка, который лучше всего подходил к цвету ее кожи и волос, а фасон должен был подчеркнуть стройность ее фигуры.
На дне пакета она обнаружила небольшую сумочку с бельем и прозрачными чулками. Ничего не было забыто. Ничего не пропущено, чтобы она достойно сыграла роль невесты.
У Фейт возникло искушение собрать в охапку всю эту чудную экипировку и выбросить из окна. Как только Нэш осмелился? Почему захотел устроить эту пародию на свадьбу? Почему вынуждает ее к браку, навязывая бессмысленные брачные узы? Он этим оскорбляет священное чувство любви. Было еще рано, не пробило и семи часов. Быстро приняв душ, Фейт натянула привычную одежду — легкий топ из хлопка, джинсы и сунула ноги в простые туфли без каблука. Она еще покажет им! Шляпка, платье и шпильки вернулись на свои места. Это стоило некоторых усилий, но она справилась с собой.
Нэш спокойно спал в своей комнате. Разъяренная Фейт рывком распахнула дверь и ворвалась к нему. Она сердито бросила пакеты прямо на кровать.
— Ты можешь заставить меня выйти за тебя замуж, но тебе никогда не удастся заставить меня надеть все это.
Нэш сел, его лицо потемнело от гнева.
— А что же ты собираешься надеть? Эти джинсы?
— Я не ребенок и не кукла, чтобы меня одевать... чтобы исполнять твои прихоти, — взорвалась Фейт.
Она почувствовала себя такой несчастной, что едва не расплакалась. Слезы уже подступали, но она не хотела, чтобы Нэш видел, как ей плохо, пусть лучше запомнит ее гнев. Он никогда не поймет ее! Свадебный наряд она должна была выбрать сама, чтобы испытать то, что положено испытывать невесте — радость, возбуждение, гордость, любовь. Если бы Нэш действительно ее любил, ни для кого из них не имело бы значения, что на ней надето, когда они вступают в брак. Единственное, что было бы важно, — их любовь.