— И он сам сказал тебе это, так? — Фейт дрожала от возбуждения. — Он сказал, чтобы ты платил за меня?
— Нет, — признался Нэш. — Он хотел сам помочь тебе. И он записал это в своем завещании... — Запнувшись, он посмотрел в сторону. — К сожалению, под конец он уже не был способен... ни физически, ни материально выполнить то, что наметил.
— И поэтому ты выполнил это за него, — гнула свою линию Фейт. — Но почему? Почему ты это делал? Только из-за того, чтобы показать мне свою власть, чтобы не выпустить меня из-под своего влияния? Ты ведь хотел, заменив судью, наказать меня за смерть Филипа?
Нэша ошеломила точность брошенных ею обвинений. Слыша, как облекаются в слова его собственные эмоции, он опять почувствовал ожесточение, слепую ярость и забыл о милосердии. Пожалуй, поздновато взывать к ней с просьбой о понимании или снисходительности, она не поймет его.
Как часто в эти годы он испытывал раскаяние... сожаление. Но как он сможет сейчас объяснить ей и рассчитывать на понимание, что тогда он отказался встретиться с ней только из боязни собственной слабости, ибо верил: его долг перед крестным запрещает ему видеть ее.
Ожидая ответа, Фейт вертела обручальное кольцо.
Размышляя о том, что их ждет, Нэш машинально обратил внимание на ее движение. Когда Фейт заметила этот взгляд, она замерла на месте. Нэш разглядывает ее кольца. Но она не надела свое кольцо с бриллиантом, потому что не могла его найти. В этом кольце камень потрясающе похож на бриллианты в ее серьгах. Когда так называемые попечители поместья Филипа подарили их ей в день совершеннолетия, она так радовалась и хранила их, как самое любимое сокровище.
Гнев и ощущение, что ее предали, нахлынули на нее.
— Ты купил мне серьги, — сказала она. — Это ты...
Нэш вздрогнул, услышав отвращение, прозвучавшее в ее тоне.
— Филип желал бы, чтобы я поздравил тебя, — ответил он так, как всегда успокаивал себя.
— Как ты мог? — прошептала Фейт. — Как можно было это сделать и в то же время считать, что я виновата в смерти Филипа? Ты представляешь, что я должна теперь чувствовать? Зная, что всем, что у меня есть, я обязана тебе? Мое образование, профессия, поездка во Флоренцию, моя работа, наконец.
— Ты получила эту работу благодаря своим заслугам.
— Нет, — возразила она. — Я получила ее благодаря твоим деньгам. Твоим проклятым деньгам и образованию, которое на них куплено. Ты никогда не сможешь понять, как мне тяжело было узнать об этом. Теперь я должна жить с сознанием, что я в вечном долгу перед тобой за твою щедрую благотворительность. Неужели ты этого добивался? Что ж, можешь торжествовать! Настало время наслаждаться своим могуществом. С какой легкостью ты можешь теперь со мной разделаться! Вот почему ты затащил меня в постель, Нэш! Решил получить долг?
Увидев слезы ярости и стыда, сверкающие в ее глазах, Нэш отвернулся, проклиная свое дьявольское невезение — этот несвоевременный приезд адвоката с его невинными разоблачениями.
Что бы он сейчас ни сказал, Фейт будет интерпретировать его слова по-своему, и она определенно не в том настроении, чтобы выслушать то, что он намеревался с ней обсудить. Что же касается нового этапа, он так хотел просить ее, чтобы...
— Я не тянул тебя в свою постель и не принуждал к сожительству, — попытался он освежить ее память, но, увидев выражение лица Фейт, понял, что ошибся.
— Я ненавижу тебя, Нэш, как же я тебя ненавижу! — крикнула Фейт и, резко повернувшись, выбежала на лестничную площадку.
10
Фейт обеспокоенно ходила взад и вперед по холлу. Скоро должен приехать Роберт. Вчера вечером он позвонил и сказал, что собирается ненадолго заглянуть в «Хэттон», чтобы увидеть ее.
— Я только на полчасика, — сообщил он и добавил грустно: — К сожалению, совершенно нет времени.
— Как поживает твоя кузина?
— Прекрасно, — ответил Роберт. — Ей почти девяносто лет, и я уверен, что мы еще отпразднуем столетний юбилей.
Он вынужден был прервать разговор, чтобы ответить на важный звонок, и Фейт не успела ничего ему рассказать.
Но, что нового она может сообщить ему о проблемах, которые связаны с реконструкцией особняка? Ей, конечно, хотелось бы порадовать шефа хорошими новостями, но в последнее время ее все больше тревожил главный вопрос — подходит ли вообще «Хэттон» для их благотворительной организации?
Успех этого проекта так важен для Роберта, и Фейт всей душой желала, чтобы ради его блага проект был принят. Возможно, другой, более квалифицированный архитектор нашел бы ответ на вопрос — ответ, пока скрытый от нее.