— Ты думаешь, я не догадываюсь, чего ты хочешь больше всего на свете? — напряженным тоном поинтересовался он.
Фейт снова затаила дыхание, боясь услышать от него, что, зная все о ее любви к нему, он не может ответить ей тем же. Но, к ее удивлению, он резко закончил:
— Я должен предоставить тебе свободу распоряжаться своей собственной судьбой и жизнью.
Что, черт возьми, он говорит? Ему бы следовало знать, что она только хочет быть рядом с ним, он для нее все на свете и больше ей ничего не надо. Должно быть, проявляя вежливость и такт, он говорит о свободе, чтобы не ущемлять ее гордости. Но ей сейчас совершенно наплевать на гордость. Однако, когда Нэш направился к выходу, Фейт по какой-то причине не задала ему тот единственный вопрос, который, возможно, позволил бы ей его удержать. А что, если она все-таки ждет ребенка? Захочет ли он расторгнуть их брак в этом случае?
Оказавшись в парке, Нэш невидящими глазами уставился в пространство. Хотя было уже слишком поздно сожалеть о своем поведении, Нэш испытывал мучительную боль и стыд. Все эти годы он не верил Фейт, потому что боялся, боялся своей любви к ней, опасался того, куда эта любовь может его завести. Ему гораздо легче было убеждать себя, что она не стоит его любви, в то время, как истина состоит в том, что это он недостоин ее!
Теперь ей уж точно нечего делать в «Хэттоне». Размышляя об этом, Фейт направилась в свою комнату. Она, наверное, должна чувствовать радость, торжество победы, гордость. Нэш признал, наконец ее невиновность. Но ей владело отчаяние. Он не любит и никогда не любил ее.
Машинально она дотронулась до обручального кольца и нахмурилась, вспомнив, как надела на палец кольцо с бриллиантом в ночь, когда разразилась гроза, когда она искала спасение в комнате Нэша, в его постели.
Для человеческого существа нет ничего тяжелее душевных мук и страданий, думал Нэш по пути в свою комнату, представляя пустыню, в которую отныне превратилась его жизнь.
Открыв дверь, он увидел, что Фейт сидит на его постели, чуть отвернувшись. Он заметил блестящую слезу, скатывающуюся по ее щеке, в то время, как она разглядывала на руке кольца.
— Почему ты плачешь? — спросил он строго. Увидев его, Фейт вздрогнула. Она только что разыскала кольцо, закатившееся под кровать Нэша.
— Я думаю о том, что могло бы быть с нами, — сказала она печально, — если бы...
— Если бы что? — поторопил ее Нэш.
— Если бы ты не перестал любить меня, — ответила она искренне.
— Перестал тебя любить? — Нэш судорожно втянул воздух. — Но я никогда не переставал тебя любить, Фейт, — произнес он хрипло. — И не могу. Бог свидетель, сколько раз я молил его об этом!
— Но ты же и ненавидел меня.
— Я ненавидел себя за то, что был не в силах справиться со своей любовью, — поправил он ее. — Ирония судьбы... После многих лет борьбы с собой, когда я наконец пришел к тому, чтобы обрести покой и душевное равновесие, и исповедался Филипу в том, что даже преданность ему и долг перед ним не могут повлиять на мое чувство к тебе, вдруг узнать, что я единственный, кто должен чувствовать вину за содеянное!
— Не понимаю, — начала было Фейт, но Нэш прервал ее.
— В ночь грозы... когда ты... когда мы... я решил, что настало время похоронить прошлое. На следующий день я пришел на могилу Филипа...
Грозовая ночь! Неожиданно Фейт поняла, что делать. Она должна соответствовать своему имени[1], быть его воплощением. Ей нужно мужество и умение убеждать.
Медленно поднявшись, она подошла к Нэшу и мягко сказала, коснувшись его руки.
— Грозовая ночь? Когда я поцеловала тебя вот так? — Обвив руками Нэша, она потянулась к нему губами, лаская его со всем пылом любящей женщины.
— Фейт, — выдохнул Нэш, — ты не должна...
— Но почему? — прошептала она смело, поцелуями сопровождая слова, слетающие с ее губ: — Я твоя жена, а ты мой муж и моя любовь... отец моего ребенка...
Когда он открыл рот, пытаясь протестовать, она закрыла его страстным поцелуем.
Нэш шевельнулся, взяв ее за плечи, и в какое-то мгновение она подумала, что он собирается оттолкнуть ее. Но потом он обнял ее и притянул ближе, потеряв самообладание от ее страстных поцелуев.
— Скажи мне, что любишь меня, — потребовал он между поцелуями.
— Нет, сначала ты скажи, — ответила улыбаясь Фейт.
Нэш вдруг выпустил ее из своих объятий, и ей показалось, что она что-то не то сделала; может быть, переиграла или... Но, переплетая ее пальцы со своими, он попросил:
— Пойдем со мной. Я хочу что-то показать тебе.