А вот сама Ксимена прекрасно поняла причину поступков лорда Айолина. И она ужасно злилась. Злилась на саму себя за то, что подобное, не приносящее неприятностей, поведение вспыльчивого цаски ей очень сильно нравилось.
Во время утренних завтраков с мужчиной девушка, несмотря на привычку вставать рано, чувствовала сонливость и говорить ей вовсе не хотелось. Накладывая на тарелку госпожи Нивес еду, великий лорд безошибочно определял её любимые блюда, которые, видимо, уже давно успел приметить и полюбить сам. А их дневные прогулки напоминали ей семейную идиллию, исчезнувшую вместе с матерью четыре года назад. Также Ксимена прекрасно осознавала, что слушала рассказы своего гостя с удовольствием. И если бы его истории не были бы интересными, то она получала бы наслаждение, просто слушая его хрипловатый мужской голос с легким иностранным акцентом. Даже рассказы о военных походах, которые в его исполнении звучали весьма устрашающе, не возбуждали в ней желания сбежать от лорда Айолина. Потому что он был рядом: жестокий к врагам, словно темный бог, и надежный, как одна из Аргавских скал, среди которых Ксимена выросла.
Однако она все же не собиралась заводить отношения с постояльцем и была уверена, что этого никогда не произойдет.
Госпожа Нивес чихнула в то самое время, когда на кончик её носа упала первая капля дождя. Девушка прождала Йохана Ладвика целых два часа, однако он так и не пришел на место встречи.
А вернувшись домой, молодая хозяйка узнала от прислуги ужасную новость: синеволосый мирту оказался поблизости от лорда Айолина, когда у того произошел очередной всплеск неконтролируемой магической энергии. Бравый поручик сильно пострадал, его ребра превратились в месиво. А что до виновника, то он заперся в своей комнате и вышел из нее только на следующий день. К счастью для мистера Ладвика, у мирту очень хорошая регенерация и уже к окончанию сезона он смог встать на собственные ноги. Однако все его планы оказались разрушены.
На следующий день после окончательного выздоровления Йохан Ладвик сделал предложение руки и сердца горничной Пие, так и не дав молодой хозяйке шанса отказаться от них.
15
Карета без лошадей, работающая исключительно на одной магии, остановилась во дворе «Золотого дымка». Колокольчики, расположенные на углах крыши, своим звоном предупредили обитателей гостиницы о появлении нового лица. Ксимена Нивес вышла на крыльцо, чтобы поприветствовать пусть и незваного, но гостя. Дверца кареты отворилась и на мощенный камнем двор энергично выпрыгнул никто иной, как Уилфрек Олаф, который вот уже как три года учился в столице Гавора на артефактора.
– Мистер Олаф! – воскликнула Ксимена от удивления.
А затем такая радость отразилась на лице молодой хозяйки, что Уил понял: не управляй она «Золотым дымком» с четырнадцати лет, то подруга детства уже бежала бы вниз по ступенькам, а затем кинулась бы ему на шею. Однако молодым хозяйкам знаменитых гостиниц не пристало куда-то бежать и вешаться на мужчин. Нет, Ксимена Нивес медленно спустилась по лестнице своей божественной поступью и пригласила старого друга в дом.
За считанные секунды в малой гостиной был накрыт праздничный стол. С великой радостью к ним присоединилась бы и Филомена, однако она в тот момент была занята, играя прекрасную даму для мистера Васко Алваро и её младшего братца Роальда. Остальные постояльцы также занимались в тот момент своими делами, а потому вечеринка Ксимены и Уилфрека была рассчитана только на двоих.
Мистер Олаф, сняв дорожный плащ и отложив в сторону трость, сел за круглый столик и начал свой рассказ. Он долго говорил о том, как его приняли в академии и о том, что прием этот был не особо ласков, потому что, имея блестящий талант к артефакторике, сам юноша оставался для окружающих провинциалом и деревенщиной. Рассказывал Уил и о том, как много он трудился, добиваясь звания лучшего ученика на курсе, как радовались за него родители в своих письмах и как после участия его в межфакультетских соревнованиях даже преподаватели признали его. И судя по словам мистера Олафа, выходило, что в будущем его ожидало звание едва ли не архимагистра.