— Слушай меня. В Союзе, как везде. Конечно, если ты никого не знаешь, тогда тебе не сладко. Но я тебя познакомлю со всеми нужными людьми. И в Большой театр тебя никто не потащит. Я это дело тоже не люблю. А что касается еды — ее полно, во всяком случае, те, с кем мы общаемся, впроголодь не сидят. Питаются они дома, и у них икры да осетрины навалом. Конечно, кругом говорят, что люди голодают, но кого это колышет. Разговоры об этом уже годы идут, а на улицах пока ни одного умершего от голода я не видел. В Вашингтоне куда хуже — только посмотри на этих несчастных бездомных, спящих на отдушинах канализации у Госдепартамента всю зиму.
Хардинг глотнул пива, и дотронулся до руки Росса.
— Эй, знаешь что? Если хочешь заняться бизнесом, я тебя познакомлю со своим приятелем. Он только что стал во главе нового кооператива в Москве, и очень интересуется СП. Особенно с нами. Ты можешь на этом прилично заработать.
Росс удивился.
— Разве это законно? То есть, я имею в виду, здесь у нас, если пытаешься делать бизнес с помощью политических деятелей, решетки тебе не миновать.
Хардинг засмеялся.
— Не забывай, с кем ты имеешь дело. Никаких проблем. Вот уж два поколения нашей семьи занимается юридической стороной этого дела. Горбачев, понимаешь, хочет, чтобы в Союзе был частный сектор, он людей даже поощряет — развивать этот сектор. Да хрен ли говорить — чуть ли не каждую неделю здесь у нас советские политики втягивают американских бизнесменов в свои сделки. А вот та сделка, на которую мой дружок нацелился, это действительно вещь.
— Ну? И какая же?
— Слушай, Поль, ты ведь знаешь, я человек не деловой. Но сейчас в Москве столько наших бизнесменов, что я поднахватался. В чем трудность в Союзе? В том, что у них нет денег. Я имею в виду — валюты, есть только рубли, а они никому не нужны. Поэтому, каким бы делом ты ни занимался, ты должен сообразить, как тебе на этом деле заработать в настоящей валюте. Мой приятель это знает, и уж он не промахнется.
— Ну, ну, Вилли, продолжай, это становится интересным.
— Ну так вот. Знаешь эти старые русские иконы, что выставлены в витринах у Картье и в других крупных магазинах? Эти старые картинки стоят бешеных денег, особенно те, которые принадлежали царям или их родственникам. Мой приятель сообразил, как можно выменивать эти иконы на основные американские товары. В частности, на мыло.
— Мыло? Ты шутишь.
— Какие уж там шутки. Побывай разок в московском метро — и ты поймешь, что тут не до шуток. А разве ты не читал статью в «Уолл-стрит джорнал» об этом? В Союзе чудовищная нехватка мыла. Вроде бы пятилетка подвела, а некоторые говорят, что здесь все дело в саботаже. Как бы там ни было, мыла нет. Доставишь мыло — станешь миллионером. Мыло продашь кооперативу в обмен на иконы, иконы превратишь в доллары либо здесь, либо в Западной Европе, а потом можно и на пенсию.
— Нет, Вилли, это дело не по мне. Я в русском антиквариате ничего не понимаю. Да и в мыле, собственно говоря, тоже. Конечно, было бы не худо как-то использовать мой русский, но в такое дело я не полезу. Мне будет даже не сообразить, как привезти это вонючее мыло в Россию. А кстати, сколько может стоить контейнер с мылом? А сколько стоит икона?
— Как хочешь, Поль. Однако посмотри на это дело с другой стороны. Нам сейчас представляется уникальный шанс. Мы еще достаточно молоды, чтобы пуститься в бурное море приключений, но, с другой стороны, достаточно зрелые, чтобы здраво обо всем судить. Весь коммунистический мир меняется, а Москва — в центре всего. Ну, как бы тебе сказать, — для Москвы наступает золотое время, такого не было со времен царя. Горбачев войдет в историю как второй Петр Великий. Знаешь, как его называют в ЦРУ? «Ужасно ужасный» — вот как. Если удастся сейчас, так сказать, вскочить на поезд — до конца дней этого не забудешь. Елки-палки, в конце концов, ведь это твой народ, ты говоришь по-русски, чего тебе еще? Да ты и не женат, а девки ни на кого так не бросаются, как на американцев. Поверь уж мне. — Счастливая улыбка и еще один глоток пива. — Понятно, партнером твоим я быть не могу, но помочь провернуть эту операцию я сумею. Ты старый друг, и я буду счастлив помочь тебе сколотить копейку. А кроме того, — Хардинг расхохотался во весь голос, — если ты эту операцию провернешь, я смогу ездить в метро без противогаза.
— Может, съездить туда и посмотреть на месте?
— Вот это молодец! Мой отпуск почти кончается. В начале мая я должен вернуться в Москву. Приезжай сразу после майских праздников, и мы это дело прокрутим. Ты поможешь мне с русской грамматикой, а я покажу тебе Москву. И если ты в самом деле решишься заняться бизнесом в Союзе, тебе совсем не помешает влиятельный друг в цитадели капитализма.