– Это мы, товарищ майор, мигом организуем. Вот подхарчиться бы чем, а то трое суток ничего не ели, – Ерошин вопросительно посмотрел на Леночку.
– Сейчас, ребятки, я вас чем-нибудь накормлю, правда, у нас самих не богато, но совсем голодными не оставлю, – улыбнувшись, сразу засуетилась девушка, расстёгивая медицинскую сумку.
– Ну вот и славно, сейчас перекусим и двинемся, – рассмеялся Гудков. – А пока, лейтенант Ерошин, сдайте документы погибших бойцов.
Приняв из рук лейтенанта внушительную пачку бумаг, перевязанную бечёвкой, Гудков, не глядя, сунул её в планшетку.
– После разберёмся.
Смоленская область, август 1999
Уже второй день мы с Суходольским, расположившись на живописном пригорке на самом виду у дороги и установив яркую туристическую палатку, загорали на солнышке, усиленно изображая молодожёнов. В промежутках между игрой в бадминтон или шахматы, по очереди бегали купаться на маленькую речушку поблизости. Наш напичканный шпионской аппаратурой «Лендровер» мы загнали внутрь более или менее сохранившегося сенного сарая на окраине деревни, а на самом виду, прямо у палатки, поставили легкомысленный «Ланцер Х» лимонного цвета с символом «Плейбоя» на капоте. Туристический пейзаж завершали закопчённый складной мангал с живописно наваленной возле него кучей пустых пивных банок, целый мешок которых мы предусмотрительно захватили с собой из столицы, да пара пластиковых стульев ядовитого зелёного цвета.
Поздно вечером, часов в одиннадцать, когда я уже собиралась отойти ко сну, так как до четырёх утра очередь дежурить была Суходольского, он отправился в «Лендровер» проверить, нет ли какой новой информации. Оказалось, что по спутниковому каналу нам сообщили следующее:
«...Особо важно. Конфиденциально. Личность гражданина Германии, прибывшего 29.07.1999 из Ганновера в Москву (аэропорт Домодедово) по документам Отто Валенберга путём негласной дактилоскопии установлена. Это Алекс Шторм, 1918 года рождения, немец по национальности, находится в розыске с 1943 года, разыскивается Интерполом как нацистский преступник, обвиняемый в ряде военных преступлений на территории бывшего Советского Союза, в частности в Белоруссии, а также Польши и ряда других стран. По данным Интерпола, являлся активным членом так называемой зондеркоманды Вольдемара Шварца. Причастен к массовым расстрелам мирных граждан, пыткам и другим преступлениям против человечности. Несмотря на преклонный возраст, при задержании чрезвычайно опасен. В молодости в совершенстве владел приёмами рукопашного боя. Постоянно носит трость слоновой кости чёрного цвета с массивным бронзовым набалдашником и с вмонтированным в тело трости самострелом на пять патронов калибра 9 мм. Умён. В совершенстве владеет десятью или, по другим данным, двенадцатью языками. Легко входит в доверие. Часто при первом контакте представляется учёным секретарём или профессором Сорбонского университета. Охотно и на высоком информативном уровне поддерживает любой разговор, хорошо владеет гипнозом. Владеет глубокими знаниями в различных областях науки и техники. Особенно образован в области медицины и физиологии человека»…
– А всё-таки я была права! – совсем не к месту рассмеялась я и показала Суходольскому язык. – Вот он, второй фигурант с Котельнической набережной! Прямо на блюдечке!
– Не понимаю, чему ты так радуешься? – надулся Мишка. – Тына самом деле, всерьёз считаешь, что этого Алекса так легко спеленать? Полиции сильнейших стран мира не могут его взять уже больше пятидесяти лет, а ты всё на что-то надеешься?
– Телёнок ты, Суходольский, они потому и не могли его арестовать, что просчитать им его было не по силам. А я его вычислила, понимаешь? И генерал это понял сразу. Ты что же, думаешь, наши службы наружного наблюдения просто так его упустили из виду? Нет, Мишенька, что бы ты ни говорил, а такое головотяпство в нашей конторе возможно только по прямому и письменному приказу Тарасова.
– Ты что несёшь? Как он мог нас так подставить? И с кем, по его мнению, я должен осуществлять задержание этого монстра? С тобой, что ли? Да ты без году неделя в отделе, и в оперативных делах, извини, пока сущий младенец! Нет, я немедленно запрошу связь с генералом и спрошу его прямо: как он себе всё это представляет. Они немцев, значит, прошляпили, а отдуваться нам с тобой. А, точнее, – мне.
– Сомневаюсь, что тебе сейчас удастся с ним поговорить. Подсадным уткам связь не положена, тем более спутниковая. Так что, хочешь ты этого или нет, а просчитала его я и брать его за жабры тоже буду я. Так что он – мой! Всё, я отправляюсь спать. Разговор окончен. А ты, пожалуйста, постарайся не проспать. Держись меня, дурачок, и прыгнешь мимо подполковника, сразу в полкаши.