Картер положил блокнот в карман. Ни радоваться, ни огорчаться было нечему. Сегодня был такой же день, как и многие другие в его жизни. Таких камер в скалах он находил много, только ни одна из его раскопок не была столь многообещающей, как эта. Всегда находили то, что он себе приблизительно представлял заранее: опустошенные саркофаги, предметы погребального инвентаря и надписи, которые гласили, что тот или иной фараон нашел здесь последний покой. Но эти раскопки подают наибольшие надежды. И он осыпал себя упреками за то, что в Порыве первой радости открытия просил лорда Карнарвона приехать в Египет. Бедняга не пожалел ни сил, ни денег на дальнее путешествие. Теперь он стоит перед галереей в скале и, наверное, проклинает в душе сумасшедшего Говарда Картера.
Вдруг появился сам лорд. Вид его был достоин сожаления: вся одежда и лицо, даже костыль были покрыты белой пылью. Он угрожающе размахивал им.
— Картер! Что вы здесь делаете наверху? — гневно воскликнул он. — Что у вас за нервы? Я от волнения едва дышу, а вы ничего не делаете, чтобы меня успокоить. — Он заломил руки. — Ах, дорогой старый друг, ну скажите мне, когда же мы доберемся до конца хода?
Картер удивленно уставился на пришедшего в отчаяние лорда. Он ожидал упреков и проклятий, а столкнулся с нетерпением искателя сказочных сокровищ.
— Успокойтесь, милорд, — сказал Картер. — Пыль внизу — это яд для ваших легких.
— Ах, что яд, — бушевал лорд. — Зимние туманы в Лондоне вредны мне гораздо больше, чем эта пыль. И что мне делать здесь? Небесами любоваться? Внизу мне больше нравится. И у меня такое чувство, будто я сегодйя еще переживу нечто необыкно венное.
«А я нет», — хотел сказать Картер, но в этот миг из туннеля раздался приглушенный крик. Торопливо поднялась сопровождаемая Ахмедом Гургаром леди Карнарвон.
— Мы откопали вторую опечатанную дверь! — кричала ора.
— Сюда, господин, сюда, воррта к тайне всех тайн ждут, чтобы мы открыли их, — взволнованно вторил ей Гургар и снова исчез в проходе.
Картер устремился вниз. Он споткнулся о гальку и должен был, прижавшись к стене, пропускать рабочих с полными корзинами. Наконец он остановился перед «воротами к тайне всех тайн». Они были в десяти метрах от первых и походили на них как две капли воды. И здесь в левом верхнем углу виднелось темное пятно.
Леди Карнарвон положила на него руку.
— Здесь, стало быть, грабители проникли внутрь гробницы, — прошептала она робко. — И эта лазейка тоже снова замурована и опечатана. Я не могу представить себе, что с тех пор прошли тысячи лет и я первый человек, который трогает печать Города мертвых. — Она повернулась к лорду. — У тебя нет такого чувства, что время остановилось? Мне кажется, будто я сама была здесь в тот миг, когда опечатывали стену. — Леди испытующе посмотрела на Ахмеда Гургара, Абделада и Авада. — Эти древние, наверное, выглядели так же, как и они. Коричневые, с темными глазами мечтателей…
Ахмед Гургар сложил руки на груди и склонился перед леди.
— Духи наших предков говорят твоими устами, — сказал он по-арабски, они позволили тебе найти путь сюда, ибо ты достойна видеть чудо, кото рое они сотворили давным-давно. Твоя душа будет счастлива, как если бы всемогущий сам открыл тебе ворота в рай.
— Что сказал Гургар? — спросил лорд Карнарвон. — Я понял лишь отдельные слова.
— Он пророчит леди Карнарвон что она увидит чудо, — объяснил Картер, улыбаясь, но веселое выражение лица плохо давалось ему. Слова Гургара показались Картеру чересчур многообещающими. А он всегда старался смотреть на вещи трезво, особенно если его что-то волновало. Вид этой второй замурованной двери с печатями фараона удивительно взволновал его. И хотя прошли тысячелетия с того времени, как лежащие внизу помещения были оставлены людьми, но воздух, которым они дышали, оставался тем же. Казалось, время повернет вспять, когда рухнет эта стена и прошлое станет настоящим.
— Чего вы ждете? — зашептал лорд. — Ломайте же наконец!
С лихорадочным нетерпением он схватил долото и молоток и сунул их Картеру. Археолог кивнул и взглянул на окружающих. Лорд Карнарвон с выражением невыносимого напряжения прикусил губу. Лицо леди Эвелин напоминало античную мраморную статую. Египтяне смотрели на Картера неподвижными глазами, как боги их предков.