У нее был удивленный и обиженный вид.
— Домой?
— Так будет лучше, Ширли. Сегодняшний день вымотал меня, — я нарочно зевнул и почувствовал, что мне и впрямь хочется спать. — Ты будешь здесь завтра?
— Не знаю, — ответила она сухо.
— Я буду. Может быть увидимся. — Я повернулся и вышел из отеля.
Когда я очутился в своей комнате, и дверь захлопнулась за мной, я не мог вспомнить, как дошел от отеля до дома. Расстояние было больше мили, но я не помнил ни одного шага. Мое возвращение напоминало мгновенное перенесение массы, нечто из глупых научно-фантастических рассказов Азимова.
(Насколько я помню, я имел в виду вообще научно-фантастические рассказы. Не сомневайтесь, что Азимов вставил свое имя, как будто он единственный автор научной фантастики в мире.
Дэрайес Джаст.
В одном из моих лучших рассказов «Такой прекрасный день», который входит в сборник «„Сумерки“ и другие рассказы», происходит перенесение массы. Поскольку Дэрайес после настойчивых расспросов признал, что читал этот рассказ, я утверждаю, что моя интерпретация максимально близка к истине.
А. Азимов.)
Прежде чем заснуть, я вспомнил, что Айзек Азимов был вторым писателем, надписывающим утром автографы. Он мог видеть, с кем пришел Джайлс. Завтра утром, кажется, в 11 часов, он должен участвовать в симпозиуме, и я подумал, что пойду туда. Во всяком случае… сам по себе он… может оказаться интересным. И я заснул.
Часть третья
Вторник. 27 мая 1975 года
1. Дэрайес Джаст. 6.00
Спал я плохо. Мне снились дурные сны, подробностей которых я не помню. Я открыл глаза в 6 часов утра — во рту был отвратительный привкус, подушка намокла от пота.
Какое-то время я смотрел в потолок, пытаясь отделить кошмары, созданные моим воображением, от кошмара вчерашних реальных событий, и понял, что больше мне не заснуть. Я встал, принял душ, побрился и решил не возиться с завтраком дома. Было теплое ясное утро, и я пешком отправился в отель.
Кафе в отеле было почти полно, хотя я пришел в 7.30. Я заказал блины и ветчину и стал прислушиваться к разговорам. Говорили о чем угодно — о боксе, о том, что ни редакторы, ни издатели не заглядывают в книжные магазины — как же им знать проблемы книготорговцев? — и о других пустяках. Закончив завтрак, я пошел между столиками, продолжая прислушиваться. Как понимаете, я делал это не из любопытства. Мне хотелось знать, какое впечатление смерть Джайлса произвела на участников съезда. Ответ был прост — никакого.
Жизнь продолжается.
2. Сара Восковек. 8.45
Примерно без четверти девять я поднялся на шестой этаж. Начальник службы безопасности, наверное, еще не пришел, и я вообще не знал, где его кабинет, зато знал, где кабинет Сары. Вряд ли она уже явилась, но я решил подождать.
Я ошибся: она была у себя, я постучал по косяку двери.
— Привет!
Она обернулась:
— Как себя чувствуете, Дэрайес? Вид у вас измученный.
— Плохой день и плохая ночь. Но ничего.
— Знаете, медицинский эксперт приезжал вчера около 19.30 и увез тело.
— Я так и предполагал. А куда делась Юнис? Я имею в виду миссис Дивор.
— Этого я не знаю. Думаю, что ушла домой. Хотите кофе?
— Спасибо, только что пил.
— Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Когда приходит начальник службы безопасности? У него какое-то труднопроизносимое имя.
— Марсольяни, — она взглянула на часы. — Обычно он приходит рано. Хотите повидать его?
— Даже очень.
— Я позвоню ему и скажу об этом, но, знаете, вчера он был немного недоволен вами.
— Он сказал, почему?
— Сказал, что вы суете нос, куда не следует. Но не уточнил.
— Я действительно всюду сую свой нос, по крайней мере в данное время. Например, можете вы мне сказать кое-что, прежде чем позвоните ему?
— Смотря что.
— Существует ли в отеле проблема наркотиков?
— Проблема наркотиков?
— Ну, замешан ли отель в той или иной степени в продаже или доставке наркотиков… героина?
— Конечно, нет!
— Хорошо, не отель. Но не происходит ли это здесь без ведома отеля? Вот что я имею в виду.
Она задумчиво смотрела на меня:
— Почему вы спрашиваете?
— Я же сказал, что всюду сую свой нос.
— Поистине. Вы не имеете права задавать такие вопросы, а я — отвечать на них. Если вам надо об этом знать, следует спрашивать у Марсольяни, но не думаю, чтобы он вам ответил.
— Вы ему позвоните?
Она позвонила и вкрадчивым голосом сказала:
— Он хочет зайти к вам на минутку.
Это она придумала сама, я такого не говорил.
3. Энтони Марсольяни. 9.20
Марсольяни — его кабинет тоже на шестом этаже — заставил меня долго ждать. Он не спеша перебирал бумаги и всем своим видом показывал, что не спешит. Я сидел, стараясь не проявлять признаков нетерпения. Наконец в 20 минут десятого, когда ему надоело играть в ничегонеделание под моим пристальным взглядом, он спросил:
— Чем могу быть полезен?
— Можете вы узнать, показало ли вскрытие, что мистер Дивор употреблял наркотики?
— Нет. Позвоните в полицию или узнайте у его жены. Еще что?
— Полиция мне не скажет, и с моей стороны было бы непристойно беспокоить его жену подобным вопросом. Почему вы не можете мне сказать?
— Мне полиция тоже не говорит. Это не мое дело.
— Так ли? В номере отеля находился героин.
— Я его не видел.
— Он был там. Кто-то его смахнул.
Он слегка покраснел:
— Этот «кто-то» — я?
— Я никого не обвиняю, но он был там, а потом исчез. Мне представляется важным знать, связано ли это с Дивором. Если он не был наркоманом, героин мог остаться от того, кто до него жил в номере.
— Даже если так, что дальше?
— Тогда что это — изолированный случай или в отеле существует проблема наркотиков?
— Не знаю, о какой проблеме наркотиков вы говорите.
— Я тоже не знаю. Нечто такое, из-за чего было бы нежелательно, чтобы в номере обнаружили героин.
— Это было бы нежелательно в любое время и по любой причине.
— Если бы вы обнаружили героин, вы бы сообщили полиции?
— Конечно.
— Или же пытались бы втихую заняться этим сами, чтобы не пришлось обращаться в полицию?
Марсольяни долго смотрел на меня и потом сказал:
— В наши дни проблема наркотиков существует повсюду. Немыслимо, чтобы обошлось без инцидентов в любом отеле. Что касается конкретной проблемы, это совсем другой вопрос. Если бы она возникла, я несомненно сообщил бы полиции и, уж конечно, не сообщил бы вам.
— Вы, например, не ссыпали бы героин в конверт и не унесли?
— Нет, я бы этого не сделал бы, и вам повезло, что вы такая пигалица, иначе за такие слова я бы вас поднял, сломал пополам и выбросил бы обе половинки из кабинета.
— Тогда мне повезло, что я такой маленький, — вежливо заметил я и встал.
— Минуту, — сказал он, — напомните мне ваше имя.
— Дэрайес Джаст.
— Мистер Джаст, я думаю, что все эти разговоры вызваны тем, что вы по-прежнему считаете, что тот мужчина из номера 1511 был убит. Вы сказали полиции о своей версии?
— Нет, после вашей реакции на мои слова я решил, что лучше найти более веские доказательства.
— Понятно, тогда, мистер Джаст, позвольте мне сказать вам следующее: если человек из номера 1511 был убит, ваши несанкционированные и неуклюжие расследования могут побудить убийцу сделать то же самое с вами, чтобы избавиться от вас. Подумайте над этим.
— В любом случае мне, видно, недолго осталось жить.
— Подумайте об этом, но по ту сторону двери, — он достал сигару и засунул ее в рот.
Ненавижу сигарный дым. Я встал и покинул кабинет, ничего не выяснив. Статус-кво.
4. Сара Восковек. 9.35
Что делать? Я шел по шестому этажу к лифтам. Справа виднелась стеклянная дверь комнаты 622, но у меня не было предлога войти. Вопрос решился сам собой. Сара выглянула из двери и, когда я подошел, спросила: