— Пусть мне снова повезёт, пусть мне снова повезёт… — шептал Теодмер, наводя орудие с помощью дрожащего от нагрузки Вильгельма.
Слишком огромное расстояние, слишком стремительно меняется поле боя, слишком сильный ветер, да и само орудие двигается. Лучник смотрел в ходящий ходуном прицел, в ожидании того самого момента, пока силы дрожащего от нагрузки рыцаря стремительно таяли.
И вот Теодмер нажал на рычаг. С чудовищной силой расправились плечи инженерной машины. От отдачи обвалилась крыша, сам Вильгельм отлетел к краю, как и Теодмер чуть было не сломал позвоночник. Всё из-за того, что орудие было изначально сломано, без второго фиксатора спереди, после залпа сломался и первый.
Но через всю неразбериху полетел двадцатикилограммовый снаряд. Прямиком из того направления, где, казалось бы, оборона врага уже давно сломлена.
Трудно сказать планировал ли Алдиос Плериант создать очередной поток в новом месте или же эта удачная случайность. Но ветер подкорректировал полёт снаряда, устремляющемуся прямо к затылку. Это заметили и главные силы двух армий. Ведь лучшие маги и сильнейшие демоны полагались не на зрение, а на магическую чувствительность.
Снаряд летел вперёд, уже начал сверкать его магический кристалл на наконечнике. И один из слуг Кулгаса, могучее существо, сражавшийся сразу с тремя воинами гвардии грифонов, взмахнул своими демоническим крыльями и взлетел к небо, повинуясь воли хозяина. Демон легко отвел снаряд в сторону, который взорвал осадную башню.
Казалось сущее мгновение, неважная ерунда, которая не может повлиять на исход битвы. Но вот уже три гвардейца сразу же изменили свою тактику, накинувшись группой на новую слабейшую цель, выжимая всё из полученной возможности.
Хрупкий баланс сил нарушился из-за этого манёвра твари преисподней. Как только демон отразивший снаряд вернулся в бой, он уже встретился с пятью гвардейцами, которые его и убили. Одним за другим, подобно карточному домику, подчинённые Кулгаса начали подыхать и сдавать позиции.
А вместе с тем и Нандрилион Парандальд больше не беспокоился, что на него неожиданно нападёт какая-то тварь. Всю свою мощь он сконцентрировал исключительно на Кулгасе. Тоже сделал и Алдиос Плериант.
Мощь Хранителя Востока чудовищным вихрем в небесах создала гигантскую воронку. Величайший маг воздуха подчинил себе изменчивую стихию. Сам же Нандрилион являлся магом молний, что уже начали свой смертельный танец среди облаков. А затем гигантский сверкающий искрами столб пронзил Кулгаса, разрушая его связь с реальным миром.
Тело твари преисподней ещё только разваливалось на куски, а гвардия грифона уже рассредоточилась по всему городу. То же сделал и сам Нандрилион, устремившись прямо к первой линии обороны.
Огромная вспышка молний сопровождала появление юного принца Брариндора. Одним усилием воли он превратил в пепел сотни низших демонов, даже не повернув в их сторону ни головы, ни своего копья.
И приземлился Нандрилион прямо к тому месту, откуда был пущен снаряд. Одним движением руки с его брони слетели печати Ароса, одаривая проклятое место святым сиянием Ароса. Демоны исчезали, а раненные исцелялись.
Когда Вильгельм вынырнул из объятий тьмы, он увидел принца Брариндора лично. Будучи благородной крови и одним из важнейших людей королевства, этот человек не позволил гордыне взять верх, ни на кого он не смотрел свысока. И почувствовав появление Кулгаса, он сразу же несмотря на все риски ринулся со своей гвардией в бой, в последствии рискуя жизнью, как обычный солдат.
И Нандрилион действительно рисковал жизнь, это было видно и по его грифону со сломанными лапами, и по расплавленной броне, сквозь трещины которой текла королевская кровь, которая не была голубой, а такой же алой, как и у всех. Само же лицо принца закрывал оплавленный шлем. И если раны Вильгельма исцелились от одной печати, то раны Нандрилиона носили магических характер.
— Благодарю за помощь, — тихо произнёс принц, садясь на обломок рядом со сломанным орудием: силы наследника Парандальдов тоже были на исходе.
— Мы даже не попали, — выплёвывая остатки крови в лёгких, произнёс Вильгельм. — Снаряд был отклонён.
— Я не могу с точностью сказать, как бы закончился бой без этого снаряда. Вполне возможно он ни на что не повлиял. Что уж говорить, даже если бы пал я со своей гвардией, то уже совсем скоро прибудет кавалерия, а с ней и пехота нашей армии. Кулгас не рассчитывал побеждать, он питается лишь болью и страданиям, которые и множит, — произнёс Нандрилиона, снимая вместе с кожей лица свой шлем. — Сегодня я увидел многое. Я видел солдат, бросающих свои позиции и бегущих в страхе. Я не могу их за это винить. Более того, я уверен, что каждый из них готов был отдать жизнь за наше королевство. Но демоны могут сломать даже самого стойкого. В своих иллюзиях они редко показывают пытки, чаще они показывают смерть близких людей. Да, это всё иллюзия, но не отличимая от реальности. Поэтому дезертиров в этой битве не казнят. Королевство требует жертвы собственной жизни от солдат, но просить приносить в жертву родных уже слишком. И всё же, не передать словами моё удивление, когда я увидел здесь не храбрых воинов Алдиоса, а наёмников, среди которых волей судьбы оказался последний из своего великого рода.