Я почувствовал, как гвоздь пробил его череп и остался в голове. Картуз в изумление замер. В то же мгновение ладонью правой руки схватил его за подбородок, левой за затылок и с усилием рванул против часовой стрелки. Под моими руками глухо хрустнуло, бандит обмяк, как тряпичная кукла и рухнул на пол. На все хватило трех секунд.
- Так, вот как это делается на практике (?!), - мелькнуло в голове.
- Спасибо, майор! - мысленно сказал я своему историческому учителю.
- В глубине темной галереи, я узрел брата, подбегающего на шум. В руке у него был пистолет. Как он так быстро добрался до сюда без фонаря и не набил себе шишек спрашивать было не время.
- Иван, помочь?!
- Уже не надо. Смотри, я показал ему в противоположную сторону галереи, по которой быстро удалялась фигура человека, который, увидев схватку в подземелье, решил ретироваться, и позвать на помощь.
- Человек во весь дух бежал обратно к лазу, освещая путь фонарем, а поэтому его силуэт в проходе был отчетливо виден.
- Видит бог, что я не хотел этого - сказал Володя. Он взял пистолет двумя руками, тщательно прицелился и выстрелил. Беглец взмахнул руками и плашмя упал на пол. Его фонарь также лежал на полу и продолжал светить.
- Хорошие фонарики делают братья китайцы, - опять невпопад подумалось мне.
Я нашел выроненный пистолет, Вовка взял валяющийся фонарь. Прежде чем уйти, я посмотрел на лежащего Картуза с неестественно вывернутой головой. Владимир светил. Глаза только что убитого мною человека были приоткрыты и в них застыло недоумение и мучительная боль. Картуз был вполне симпатичный, нормальный молодой парень?! И чего его потянуло к бандитам?
- Я же говорил, - веди себя хорошо. Остался бы жить, - сказал я на прощанье мертвецу.
- Эх, ни хрена себе?! - сказал Володя, разглядывая шляпку гвоздя торчащего из Картузового виска, из-под которой струйкой выкатывалась кровь. - Как это ты его?
- Молотком, - ответил я. - Пошли.
В это время внимание Владимира привлек человек, получивший от него пулю и упавший у лаза. Тело зашевелилось. На фоне света его выпавшего фонаря, было видно, как раненый пытается встать на четвереньки. Мы направились к нему, на всякий случай, держа его на мушке. При нашем приближение, человек перевернулся и с трудом сел, опершись спиной о стену. Ладонью правой руки он закрывал лицо. Его рубашка чуть ниже левой ключицы намокла от крови.
-Однако, навылет, отметил я про себя.
-Что будем делать? - шепотом спросил Владимир. - Оставлять его нельзя. Если он выберется наверх, расскажет обо всем, что тут происходит - и у нас могут быть проблемы, еще большие, чем есть сейчас. Ты же знаешь - сколько их там?
-Не убивайте меня, я все расскажу - с надрывом переходя на фальцет пропищал раненный и вжал голову в плечи.
-Ни хрена себе?! - удивился Володя, - тебя еще в плен не успели взять, а ты уже готов все рассказать?! Наверное, из генералов будешь, если так цепляешься за жизнь?
Только сейчас в полумраке я разобрал, что этим человеком был самим Палыч. Палыч повернул голову в сторону Владимира, будто понимая что от него исходит большая опасность, и в свете фонаря я заметил тонкий шрам на его скуле спадающий от уха и почти до подбородка. Это был очередная деталь, которая что-то напоминала мне в человеке. Мои мозги суматошно переваривали нагромождения информации, накопленной, за мои сознательные годы, которой было так много, как будто я попал в бурелом Тунгусского метеорита и не знал, - как оттуда выбраться?
-Из полковников, - неожиданно чревовещал Палыч. Было видно, что его самолюбие уязвлено подозрениями в слабоволии.
Стоп!!!
-Вельц! Полковник Вельц?! - Неожиданно для самого себя воскликнул я в полутемном подземелье. - Конечно же, он! Афган, жара, пыль, стрельба, взрывы, кровь, смерть и щемящая боль в сердце за гибель молодых пацанов-солдат, которых я увез на БТРе из палаточного городка. Эта боль не отпускает меня и сейчас, спустя восемь лет после этого кошмара в скалистой пустыне. Я усмирял себя мыслью, что это была война, и на этой войне убивали многих. Но, я мог бы выполнить приказ командования 'в кишлак не входить', и был бы по-уставу прав. Ну, получил бы выговор, за то, что отделение моей роты покинуло пост. Получил бы понижение в должности. Да и хрен с ним! Зато, все парни, которых теперь нет, были бы живы, имели бы семьи и были бы счастливы. И благодарны своему командиру роты, за то, что не ввергнул их в непонятную и неоправданную бойню. Понятно, что Мурзагалиева с отделением надо было спасать. Но ведь мы и Мурзагалиева и его солдат не спасли, и сами понесли потери?!
Все эти переживания вновь промелькнули в моей голове, и память затормозилась на одном фрагменте, запечатлев его, как стоп-кадр: полутемная палатка нашего начштаба, разгневанный полковник за столом и я.
-Так это вы, Вельц?! Я давно заметил, Палыч, что Вы, то есть ты, просто до боли кого-то мне напоминаешь. Но, узнал только сейчас. Ну-с, и давно ли ты, полковник погоны на мазу поменял? - спросил я, понимая, что обращение на ВЫ теперь не уместно......- И бакенбарды отрастил. Кажется, в Афгане у тебя их не было?
-Не убивайте меня, Тучин! Я Вас помню - дрожал голос Палыча. Я Вас сразу вспомнил, но не думал, что Вы узнаете меня.
-Так, может быть, ты помнишь, дерьмо, почему восемь лет назад я бил твоей поганой башкой о сейф? - схватил я полковника за грудь и тряхнул. Вельц застонал и откинулся к стене.
-Может быть ты помнишь, почему отделение сержанта Мурзагалиева оставило охрану палатки с наркотиками и оказалось в кишлаке? Ты помнишь, сколько в тот день погибло парней? Ты, понимаешь, полковник, что даже не стоишь сапога сержанта Тиханцова, который умер у меня на руках? Говори, чмо, кто и зачем послал отделение в кишлак?
- Я послал....Наркотики. Наркотики проклятые. Тучин, Вы поймите, ведь я тоже по существу выполнял приказ и должен был их привезти в штаб армии, а затем отправить в Союз. Ваш сержант рвался доложить о приказе Вам, но со мною был ваш начштаба Перов и Мурзагалиев повиновался.
- Выходит, что Перов был в вашей же шайке - спросил.
- Ему хорошо платили.
- Ох, Вельц, какое же ты дерьмо - гневно сказал я. Не шлепнуть тебя - значит, принять еще один грех на свою душу. - Я решительно приставил к его лбу пистолет, раздумывая, что нажатие курка не сильно усугубит трагедии сегодняшнего дня.
Неожиданно, Палыч застонал, обмяк, и его голова свалилась набок.
-Оставь, Иван, - сказал Володя. Толку от его смерти ни на грош. Пошли.
Впрочем, я уже и сам, как-то мгновенно успокоился. Откровение Вельца сняло с моей души тяжесть неведения. Я всегда страдал оттого, что не верил в вину хорошего и честного солдата - сержанта Мурзагалиева. Но до сего момента грань этого неверия всегда балансировала на канате сурового факта: 'Ведь ушел же! Самовольно оставил пост, ушел вместе с отделением в самоволку. погубил своих ребят и косвенно многих из тех, кто бросился его спасать!'.
Теперь все встало на свои места.
Понимая, что Палыч вряд ли скоро придет в себя, мы, тем не менее, прошли к лазу и минут пять закидывали его валявшимися вокруг кирпичами.
-Думаю, что с перебитой ключицей ему вряд ли удастся расчистить лаз? - сказал Володя.
Миновав, раненого отставного полковника, по прежнему недвижимо лежащего у стены, мы устремились к золотому склепу, к оставленным у воды пленникам - Октябрю и Фильке.
- Кстати, Володя, на выходе нас ждет хлопец с пистолетом?
- Да не беспокойся ты. Вот его пистолет - он показал, Ты думаешь, он мне его подарил?
Мы, бегом достигли ставшего родным, склепа. Октябрь - стервец был уже полу развязан, и только притворялся, что лежит в прежней позе. Нам было совершенно некогда разбираться с пленниками и уж, тем более, снова связывать их. Вовка, нагнувшись, влепил Октябрю такой апперкот, что подумалось, - Октябрь теперь перестанет картавить. Октябрь же просто сделал вид, что умер. А может, и вправду умер?