— Я не позволю вам… — яростно начал было тан и вдруг осекся под пристальным взглядом черных глаз. Послушно отступил в сторону и пропустил Нэля в дверь впереди себя.
— Благодарю вас, — едва слышно сказал маг.
Перед дверью в спальню Элейны уже не было охраны, тан убрал ее несколько дней назад, предоставив дочери прежнюю свободу. Вот только она не спешила ею воспользоваться. То ли уже смирилась с существованием в четырех стенах и не хотела ничего большего, то ли чего-то боялась…
— Быть может, она уже спит, — через силу выдавил тан, остановившись у дверей.
— Нет, не спит, — возразил Нэль. — Прошу вас, господин тан… Вы можете тоже войти, если хотите.
Как он, однако, заговорил. Но тан не мог даже возмутиться. С ним творилось что-то странное. Уж не прибег ли Нэль к помощи какого-нибудь заклинания? С него станется. Полный дурных предчувствий, тан поднял налитую свинцом руку и постучал в дверь.
— Элейна?.. Ты не спишь? Можно войти? Один человек хочет увидеться с тобой.
Слабым голосом девушка отвечала, что не спит, и что отец, конечно, может зайти.
Тан вошел первым. Элейна сидела у очага и читала. Она еще не переодевалась ко сну. В комнате кроме нее никого не было, Марика уже ушла к себе. Элейна подняла вопрошающий взор на отца, гостя она то ли не заметила, то ли не узнала. Тан хотел заговорить, но Нэль его опередил. Он быстро подошел к девушке и наклонился, упершись ладонями в подлокотники ее кресла.
Теперь она его узнала. Она вскрикнула, уронила на колени книгу и хотела отстраниться. Деваться из кресла ей, однако, было некуда.
— Вы… — простонала она дрожащим голосом, глядя на него во все глаза.
— Да, я, — бесстрастно подтвердил Нэль. — Не бойтесь, Элейна, больше я не стану ничего от вас требовать. Я пришел только смиренно просить вас о прощении, если только это возможно.
Элейна попыталась оттолкнуть его, но он вдруг поймал ее руку и прижал к своей щеке. Тан внимательно следил за ним и заметил, как исказилось его лицо, всегда такое бесстрастное, отчужденное. Здесь была и боль, и нежность, трудно даже сказать, чего больше. Но это продолжалось один лишь краткий миг. Нэль прикрыл глаза, возвращая власть над собой, и вот уже снова был спокоен. Он отпустил руку Элейны и сказал ровным голосом:
— Я знаю, что вы меня ненавидите. Клянусь, более вы меня никогда не увидите. Забудьте все, что было, как дурной сон.
Он положил сомкнутые пальцы обеих рук на виски Элейны и, склонившись еще ниже, коснулся губами сначала ее лба, потом сомкнутых век. Элейна поникла в кресле, неподвижная и безмолвная.
— Что ты с ней сделал? — опомнившись, тан бросился к ней, но Нэль остановил его, удержав за плечи.
— Ваша дочь спит. Не тревожьте ее. Когда проснется, она не будет помнить ничего, что с ней случилось в последние дни… плохого. Обо мне она тоже забудет.
— Спит?..
— Да. Можете сами в этом убедиться, господин тан.
Нэль отнял руки, и тан склонился над дочерью. Элейна, и впрямь, мирно спала, и на ее порозовевших губах, впервые за много дней, рождалась спокойная и радостная улыбка.
Когда тан, наконец, смог оторваться от созерцания милого девичьего личика и обернулся, Нэля уже не было в комнате.
Нигде в замке его тоже не оказалось.
После бурной сцены со слезами и стонами, состоявшейся в комнате Элейны, Арьеля выкинули из замка буквально за шкирку, как напроказившего котенка. Уж очень сильно тан был потрясен, увидев, как посторонний мужчина безо всякого стеснения обнимает его дочь и прижимает ее к груди. Он категорически отказался выслушать объяснения Арьеля, который, между прочим, желал всего лишь утешить плачущую девушку. Музыкант недоумевал. Сначала его грубо притащили в замок, а потом так же грубо выставили оттуда. Никаких извинений, конечно, не последовало. А самое обидное, он пострадал ни за что. То есть, Арьель был бы очень не прочь утешить прекрасную Элейну и другими, более действенными, способами, если бы только заметил в ней хоть искру благосклонности, но ведь ничего подобного не произошло. Ну, а мысли не считаются… мысли — они у всех такие есть.
Впрочем, все сложилось к лучшему. Арьель вновь обрел желанную свободу, а больше ему ничего не было нужно.
Он снова шагал по дороге, прочь от тальерского замка, на север, погруженный глубоко в свои мысли. Он так и не понял толком, зачем Нэль посылал к нему Элейну, и что же могла означать эта история. Если бы, наконец, встретиться с магом! Уж он, наверное, все объяснил бы. Удивило Арьеля и поведение Марики. Вместо того, чтобы упорхнуть в свой ненаглядный лес, как только появилась возможность, она осталась в замке. Она, видите ли, привязалась к Элейне и хотела побыть со своей подопечной, чтобы убедиться, что за ее здоровье можно больше не бояться. А когда наступит такой день, с убежденностью сказала Марика, я обязательно вернусь в свою избушку. Думаю, случится это скоро, так что, братец, когда появится охота заглянуть в гости, ищи меня там.
На дороге было пусто и тихо. Арьель шел, задумавшись, и не сразу заметил человека, который сидел на плоском сером камне у обочины.
— Эй, — тихо окликнул его этот человек.
Арьель остановился. На мужчине (голос был мужской) был когда-то черный, но посеревший от пыли храмовый балахон с капюшоном, надвинутом до самого подбородка. Лица человека было не разглядеть. В руках он держал длинную ветку, которой чертил у своих ног непонятные знаки.
— Вы ко мне обращались? — спросил Арьель с неприязнью: если он и не любил кого-то больше, чем храмовников, так это храмовников бродячих. Обычно они оказывались не самыми приятными людьми.
— К тебе, — отозвался храмовник, и Арьель задрожал, узнав голос. Он подался вперед и наклонился, пытаясь заглянуть под капюшон.
— Нэль, это ты? — прошептал он, не веря.
— Хорошо, что тан Аль выпустил тебя целым и невредимым. Я уж побаивался, что у него для тебя веревка припасена.
— Нэль!
Еще секунда — и Арьель содрал бы этот капюшон. Но храмовник, наконец, поднял голову, и капюшон скользнул со лба на затылок. Нэль усмехался от уха до уха, и было видно, что он сдерживается изо всех сил, чтобы не расхохотаться в голос.
— Безы… мянный бы тебя побрал, Нэль! Откуда ты знаешь про тана? И ты что, сидел и специально ждал меня здесь?
— Ждал…
— Откуда же ты знал, что я пойду этой дорогой?
Нэль все-таки захохотал, запрокинувшись назад.
— Ох, друг мой, ты не поверишь, если я расскажу!
Арьель смотрел на него во все глаза. Редко, но все-таки случалось, что маг улыбался. Но чтобы он хохотал вот так, взахлеб, словно мальчишка… Это что-то новенькое.
— Ты даже не представляешь, до чего я рад тебя видеть, — продолжал Нэль, немного успокоившись. — Как я рад, что вообще вернулся.
— Откуда?.. Где ты был, Нэль?
— Ты правда хочешь узнать?
— Конечно, хочу! — нетерпеливо воскликнул Арьель.
— И ты не откажешься от моей компании?
— Я всегда тебе рад, ты же знаешь.
Нэль стал серьезным, и глаза его странно блеснули.
— Немногие сказали бы то же самое, — он легко поднялся и отряхнул полы рясы от пыли (чище она, впрочем, не стала). — А как у тебя дела с магией? А то я как раз подумываю о том, чтобы набрать учеников. Пойдешь ко мне учиться?
Музыкант кивнул.
— Тогда не будем терять времени. У тебя с собой мои книги?
— Нет, я оставил их…
— …в Карнелине, где тебя повстречали люди тана, — снова заулыбавшись, подхватил Нэль, и музыкант вытаращил на него глаза. А маг продолжал, как ни в чем не бывало: — Тогда лучше пойти туда и забрать их. Жаль, если пропадут… хотя, по правде говоря, мы вполне сможем обойтись и без них. Но пусть будут, как память. А потом, после Карнелина, заглянем в Аркару и в Рябинники. Хочу познакомить тебя кое с кем. Уверен, Лекад тебе понравится. И Ильмас тоже. И Виленка. И… — он оборвал себя и засмеялся. — Однако, я что-то стал много болтать. Пойдем же скорее! Разговаривать можно и по дороге. Видишь ли, друг Арьель, мне ужасно не терпится поскорее приступить к делу.
Апрель 2004 — июль 2008