Ах да, Вера вспомнила Трапезникова.
Почему он выходил из их подъезда?
Теперь и сама Вера задумалась.
Трапезников жил в третьем подъезде, к кому он в первый так поздно приходил? Кстати, который это из братьев?
Тут же выяснилось, что Вениамина уже давно нет в живых, погиб в автокатастрофе несколько лет назад. Так что это мог быть только Александр.
Позже Вера вспомнила и про тень, мелькнувшую в подворотне…
Про того Лопухова, впрочем, почти ничего не могла сказать – она его и не разглядела в темноте.
Аню тоже допрашивали. Отпустили их уже к обеду.
Милиционеры пошли по квартирам, расспрашивали других жильцов. Тело увезли. Пустую студию опечатали.
Глава 6
Насланная болезнь
С утра Медведь репу таскал, обрезал и сушил. Вячко велел всю вытащить, посушить да в яму сложить на зиму – репу они всю зиму, до самой весны ели: ее и парили, и варили, и так, сырую ели с квасом – вкусно.
Остальные братья тоже не бездельничали: кто на гумно овес молотить пошел, кто рожь высушенную и обмолоченную в мешки ссыпал и укладывал их в риге, кто горшки глиняные обжигал на продажу, а что не продадим, себе пригодится… Мало ли дел в доме? Бабы одни не со всем управиться могут.
«Надо все сейчас переделать – может, скоро опять катать пойдем, если ушкуйники плату хорошую предложат», – сказал Вячко.
Сам он набрал мелких товаров, что братья раньше наготовили, в суму переметную, да и отправился как раз к ушкуйникам: и свое продать, и у них прикупить – нужное, если будет.
Вернулся Вячко к обеду, довольный. Продал почти все, что брал, да и купил кое-что.
Суму, опять полную, начал разгружать.
Пока братья, их жены и дети разглядывали и обсуждали покупки, Вячко молчал: гвалт и без того стоял в доме.
Когда же все разложили и примерили, настало время о деле поговорить.
– О волоченье речь не зашла вовсе, – сказал он братьям, отвечая на невысказанный вопрос. – Не с кем было пока говорить. И Синеус, и Ляпа, и Васька от болезни свалились. С вечера всех троих жар охватил, утром еще хуже. Зелейника Кутю привели с ночи еще, наварил он зелья, да зелье не помогло. Баню истопили – никакого толку. За ведуном сейчас послали. Может, волхв, дядька Ядрей, поможет.
– За самим Ядреем послали? – переспросил Ярополк.
А Добрыня зубами поцыкал.
– Да, видно, плохи впрямь дела…
– Так что нет начальника пока у ушкуйников. Никто на себя не берет, ждут, пока эти поправятся или в нижний мир уйдут, – заключил Вячко.
Братья понимающе кивали. С Синеусом, Ляпой и Васькой, атаманами ватажников, шутки плохи. Никто не решится их функции присвоить, пока они живы. Это правильно.
К вечеру в Свинечске стало известно, что двое из ранее заболевших умерли, да и другие ватажники заболели.
К дому Вячковых пришел Остромысл, один из наиболее уважаемых членов ватаги. В прошлый приезд он подружился с Вячко.
– Вячко, помоги… – сказал он. – Ты нам друг, всегда другом был, мы знаем. А тут такое дело – в нижний мир провожать придется нам своих товарищей. Надо как следует проводить. Они ведь всю свою жизнь в речных да морских походах провели. В ладье бы надо.
Заручившись согласием, Остромысл не спешил уходить. Видно было, что ему сильно не по себе.
Вячко пригласил его к столу. Его жена принесла пиво, квас, соленые грибы и ковригу свежеиспеченного хлеба.
– В нижнюю страну отправятся двое? – спросил Вячко. – Синеус жив?
– Да, – ответил Остромысл. – Двое. Еще больные есть, несколько человек заболели. Синеус пока жив. Хотя, знаешь, Вячко, это из-за Синеуса все и произошло.
Вячко вопросительно поднял брови.
– Почему ты так думаешь?
– Волхв ваш, Ядрей, сказал, что сильное колдовство на нас. Он провел все обряды, однако колдовство такое сильное, что обряды не действуют. – Остромысл помолчал, поднял высоко голову, поднес кубок с медом к губам, но, не отхлебнув, со стуком поставил его опять на стол.
Через некоторое время он продолжил в сильном волнении, жестикулируя.