А пьяному море по колено. И долбежка возобновилась.
Не выдержав издевательства, Вадим полез к нему, наступая на чьи-то ноги, развернул к себе и, без лишних слов, врезал под дых.
Детина сложился вдвое, колени его подогнулись, и он мешковато сполз по стене, глотая перекошенным ртом насыщенный газом воздух.
Больше никто не стучал.
Около девяти часов вечера появившийся в дверях старшина нашел глазами Вадима и Василия и позвал на выход.
Они вышли в коридор, жадно вдыхая относительно чистый воздух, стали отряхивать одежду от пыли.
В дверях возник капитан, пальцем, молча, поманил за собой.
Уличная прохлада опьянила, вскружила головы.
— Пойдем, — поторапливал капитан, направляясь к стоявшему на площадке «Москвичу-шиньону».
У машины нетерпеливо расхаживал крепкий парень. Он странно оглядел задержанных, так, словно на распродаже выбирал себе коней. Показав на Вадима, сказал:
— Этого не возьму!
— Да ты что?! — приглушенно заговорил капитан. — Синяки сойдут через неделю. Ты глянь на него — здоров как бык! На таком пахать и пахать.
— Брак, — настаивал на своем парень. — За него дам только половину.
Парень достал барсетку, вынул три сторублевые купюры и отдал капитану.
Дежурный посветлел лицом, две бумажки убрал в карман кителя, третью небрежно сунул в брюки.
— Идите сюда, — окликнул их водитель и распахнул двери фургона. — Полезайте.
— Зачем? — изумился Василий, заглядывая в пахнущий бензином и промасленной ветошью кузов.
— Не тяни время! — прикрикнул парень и втолкнул его внутрь.
Вадим забрался без посторонней помощи, и двери закрылись. Свет померк.
— Куда нас? — дыша с присвистом, спросил Ежов.
— Понятия не имею. Похоже, нас продали.
— Как?
— Как баранов, — сказал Вадим и полетел на пол.
«Москвич» сорвался с места и вырулил на магистраль.
Глава 8
Путешествие в тесном фургончике было довольно продолжительным. Первое время, пока машина мчалась по ровным дорогам центральной части города, его с натяжкой можно было назвать даже комфортным в сравнении с предстоящей тряской. И это не считая могильной тьмы и пыли, зависшей в воздухе.
Но вскоре «Москвич» свернул на грунтовку и по-заячьи запрыгал по кочкам. Вадима с Василием безжалостно швыряло то друг на друга, то на металлические стены. На одном ухабе они едва не ударились лбами о потолок, и так, казалось, длилось без конца…
Однако всему однажды приходит конец, и «Москвич», ко всеобщему облегчению, остановился, заскрипев колесами.
Чертыхаясь, Вадим сплюнул скрипевший на зубах песок и полез к дверям, толкнул их. Но двери не открывались.
Машина зафырчала и опять тронулась. До его слуха донесся металлический скрежет — кто-то закрывал дребезжащие ворота, после чего «шиньон» прополз еще с десяток метров и остановился.
Хлопнула водительская дверь, шаги приблизились, и обе двери раскрылись, впуская внутрь прохладу и мертвый свет уличных фонарей.
— Вылазьте, — потребовал водитель.
Вадиму показалось, что земля продолжает покачиваться у него под ногами и тошнота пока не отступает. Состояние не из приятных, словно последний час он провел на борту утлого суденышка, отданного на растерзание штормовому морю.
Сделав пару глубоких вдохов, Вадим почувствовал, что самочувствие улучшается, и, скорее машинально, принялся отряхивать брюки.
— Идите за мной.
Они пересекли площадку, заставленную машинами, вошли в двухэтажный бокс и попали в ремонтный цех.
Здесь стоял невыветриваемый запах испарений бензина и машинного масла, горьковато пахло выхлопными газами. Вдоль стен тянулись смотровые ямы, отделанные темной керамической плиткой, кое-где над ними стояли автомобили. Между колесами пробивались острые лучи ламп-переносок и слышался металлический лязг. Над головами, по рельсе-опоре, шустро катился тельфер, унося на стальных тросах ощетинившийся патрубками агрегат.
Миновав ремонтный зал, они попали в довольно тесную шиномонтажку. Воздух сильно отдавал резиной, шипел пресс, и колыхалась в баке вода, где топил накачанную камеру рабочий в темно-синем комбинезоне с надписью на спине: «Интер-кар».
Помещение оказалось сквозным. Протиснувшись в узких проходах между станками, они вышли на лестничную клетку, и водитель поспешил по ступеням вниз.
Подвал освещался лампами дневного света, горевшими под потолком вполсилы. Проводник уверенно вел по нескончаемо длинному коридору, и шаги эхом разлетались под его сводом.