Закончив, он оглядел хмурые лица сокамерников.
— Тогда объясни нам, для чего? — мягко спросил Ежов.
— Для чего?.. Чтобы пахать! Пахать там и при таких условиях, где нормальный человек откажется наотрез. Потому отсеяли только работоспособных.
— Погоди, погоди, — не понял с первого раза Ромка, — нас что, на рудники загонят?
— Понятия не имею! Одно ясно, угодили мы в самое настоящее рабство.
— А работать на кого? — задал кто-то глупейший вопрос.
Вадим поразился глупости спросившего, но промолчал, чтобы не ответить в резкой форме.
— По статистике, — заговорил он, выдержав паузу, — после распада СССР на долю теневых структур приходится до сорока процентов НВП. Знакома такая аббревиатура? Означает национальный валовый продукт. Это все то, что производится помимо учетов, плюс воровство, казнокрадство, контрабанда и прочая нелегальщина. Цифры, повторяю, официальные. О том, что теневики имеют реально, можно и не говорить. Люди взрослые… Отнимем долю непроизводственных доходов: левые сделки, нелегальные банковские операции… Остаются производственные. Чтобы продать какую-то вещь, надо прежде ее создать. А кто ее создает? Соображаете?.. И самое важное, это не менты, не государственные предприятия, где на работу можно плюнуть или отказаться делать, сбежать, наконец. От этих не убежишь.
— Е-мое, — озадачился Бурят и почесал покатый лоб. — Че ж такое?..
В коридоре неожиданно вспыхнул белый, неестественно яркий свет, загудели от напряжения конденсаторы ламп. Донеслись гулкие отдаленные шаги, и стены ожили, отозвались эхом. Из-за угла показался накачанный парень в строгом костюме, который смотрелся нелепо при бритом черепе и откровенно бандитской физиономии.
Он подошел к решетке, хозяйским взглядом, нахмурившись, окинул бродяг, и они, теряясь под этим взглядом, стали подниматься. На полу оставались трое: Вадим, Ромка и Бурят.
— Встать! — приказал качок.
Неохотно поднялись и они.
А в наступившей тишине уже звучали новые шаги. Когда в поле зрения появился полноватый, в кожаном плаще и кепке, мужчина, принадлежащий, ясно даже непосвященному, к касте власть предержащих, здоровяк почтительно повернулся к нему.
— Как вам у нас в гостях? — вежливо спросил мужчина, доставая из плаща портсигар, а из него сигарету.
Здоровяк вынул зажигалку и привычно поднес к сигарете крохотный огонек.
Из-за решетки недружно ответили:
— Нормально.
— Пойдет…
— Зачем…
— Вы, должно быть, задаетесь вопросом: для каких целей вас собрали вместе? — продолжал он, затягиваясь.
Сквозняк потянул дым к камере, и бродяги, истомившиеся по куреву, зашмыгали носами, оценивая благородное происхождение табака.
— Курнуть бы, — зашептал у Вадима за спиной Бурят. — Спасу нет, уши пухнут…
— Деловое предложение. Если сойдемся в намерениях, по рукам. Кто не захочет с нами сотрудничать, насильно удерживать не собираюсь. Итак, я бизнесмен и предлагаю вам работу.
Он замолчал, глядя на прильнувших к решетке бродяг, а те завозились, заговорили вразнобой, пораженные предложением. Им, скитальцам улиц и робингудам мусорных свалок, предлагают работу?! Не сон ли это?
— Давайте сразу без кривотолков, — прервал паузу бизнесмен. — Половина жителей Красноярска мечтают получить хорошую высокооплачиваемую работу. Мечтают, но вот беда нашего времени — ждут, когда состояние само собой свалится на голову, даже если не сходить с домашнего кресла. Что ж, это их проблема. Вы не имеете благ, вроде благоустроенного жилья или положения, которые удерживают их. Поэтому вам проще начинать жизнь с нуля. Итак, повторюсь, я предлагаю вам работу — вахтовым методом, — крышу, нормальное трехразовое питание. Все за счет фирмы. Кроме того, солидную заработную плату, которой могли бы позавидовать некоторые банковские служащие. По вашему усмотрению, деньги можем выдавать наличкой на руки либо открыть счет с последующим ежемесячным перечислением. Работа, не стану скрывать, тяжелая, но плачу за нее настоящие деньги. И притом на природе, свежий воздух… почти курорт.
Он докурил сигарету до фильтра, бросил окурок под ноги, раздавил носком лакированной туфли.
— Напоминаю, никто вас не неволит. Выбор за вами. Кто хочет отказаться, — голос его повысился и стал жестким, — пусть поднимет руку. Он покинет нас прямо сейчас в сопровождении вот этого господина, — и показал на качка, что, сцепив руки и широко расставив ноги, не мигая, смотрел на бродяг.